— И что же нам теперь делать? — заплакала Лиза, и тяжелый, мокрый кашель вновь вернулся к ней.
— То, что я уже рекомендовал, плюс — терпение. — Доктор поднялся, давая понять, что его возможности исчерпаны. — Но лично вам, уважаемая Елизавета Петровна, я бы советовал в определенном смысле составить вашей сестре компанию — доза лекарства, которое необходимо давать баронессе и которую я указал в рецепте, достаточна для двоих. Буду вам признателен, Наталья Александровна, если вы проследите за тем, чтобы и княгиня тоже регулярно принимала снотворное, она, как и прежде, нуждается в отдыхе, скоромном питании и хорошем уходе. Я же буду навешать вас через день и возможно приглашу для консилиума одного из своих коллег…
* * *
Неисчерпаемая энергия княжны Репниной, наконец-то, получила возможность обратиться во благо. Болезнь Анны оказалась тому прекрасным поводом, и Наташа решительно взялась за дело. И, когда все еще не подозревавшие о происходивших в их доме событиях, князь и княгиня вернулись вечером из театра, дочь торжественно объявила им, что завтра же снова переезжает на Итальянскую, чтобы взять на себя заботы по уходу за сестрами Долгорукими, а сына своего поручив няне и гувернантке. Лиза, конечно, пыталась сопротивляться, уверяя, что чувствует себя хорошо, а Зинаида Гавриловна, по обыкновению опережая обомлевшего от напора дочери Александра Юрьевича, призывала ее во всем положиться на врачей, но Наташа никого не слушала и вела себя, как полководец перед битвой — тоном, не допускающим возражений, раздавала приказания и определяла диспозицию как для слуг, так и для родных.
Она опять была в своей стихии — Наташа никогда не могла долго оставаться ни на одном месте и пребывать в одних и тех же обстоятельствах. Ей постоянно не хватало пространства и воздуха, она была полна идеями и устремлениями и потому среди придворной свиты всегда была на виду. Равновесие убивало княжну, отсутствие перемен иссушало ее душу. И Анна оказалась единственным человеком, кто понял, что на самом деле отношения Наташи с наследником достигли предела. Княжна не принадлежала к тому типу женщин, которые могли довольствоваться малым или находить выгоду в устоявшихся правилах игры. Наташа вообще не признавала власти правил над собой и поэтому рано или поздно, заигравшись, могла предъявить наследнику ультиматум, что было бы чревато последствиями, как для нее самой, так и для будущего страны. И, взывая к Наташе с пожеланием опомниться и вернуться на круги своя, Анна обращалась к голосу разума, который единственно имел влияние на строптивый и пламенный характер княжны.