— Вы что же, — усмехнулась Анна, когда Полина помчалась выполнять приказание, — собираетесь устроить мне опознание?
— Почему бы и нет? — осклабился молодой человек. — Себя я знаю, а вот происхождение ваших претензий на родство с моей семьей надо бы прояснить. А, вот и Карл Модестович, входите, входите. Говорят, вы были прежде знакомы, этой дамой?
— С кем? — мерзким тоном выкрикнул Шулер, подобострастно склоняясь перед самозванцем, указывавшим на Анну. — С этой? Нет-с. Не изволю припомнить, не знаю-с, господин барон.
— А вот она утверждает, что знает вас, а вы ее — как баронессу Корф. — Самозванец развел руками в притворном сожалении.
— Дама-то, может, меня и знает, — поддакнул ему Шулер, — я по молодости изрядным ходоком был…
— Наглец! — воскликнула Анна. — Хам!
— Нет-нет, — перебил ее самозванец. — Вот вы опять что-то путаете! Не хам, а Шулер! Карл Модестович! Видите, как легко ошибиться! Но у нас еще есть одна попытка, сейчас придет княгиня Мария Алексеевна…
— А я и так уже здесь, — услышала Анна знакомый, но ставший надтреснутым и еще более зловещим голос княгини Долгорукой. — Услышала шум и удивляюсь. Вы, Иван Иванович, пригласили гостей, а меня не изволили предупредить, голубчик. Нехорошо-с!
— Иван Иванович? — в ужасе прошептала Анна, чувствуя, что у нее начинает кружиться голова.
— Гостья у нас, однако, незваная. — Молодой человек подал княгине руку и подвел ближе к Анне. — И она утверждает, что она, княжна Анастасия, — дочь вашего супруга, несчастного Петра Михайловича, упокой Господи его душу…
— Чушь! — отмахнулась Долгорукая. — Все это несусветная чушь! У мужа моего были от меня трое детей. Трое! Сынок мой старшенький — Андрей Петрович да две дочери Елизавета и Софья. А никакой Анастасии не было и нет!
— Да как же не было, — довольно улыбнулся самозванец, — вот же она, стоит перед вами!
— Кто? — Долгорукая уперлась страшным, немигающим взглядом в Анну и покачала головой. — Эта? Обликом, вроде похожа на девку дворовую Корфов, приблудную Аньку Платонову, да только место ей — в тюрьме или в борделе, равно как и мамке ее, совращавшей приличных мужей, почтенных отцов семейства.
— Значит, вы все-таки не забыли, кем была моя мать, ваша крепостная, — тихо, но твердо сказала Анна. — Тогда, быть может, вы вспомните, кто был тем соблазненным отцом семейства, давшим мне жизнь и вернувшим мое настоящее имя? Вы помните, как звали супруга вашего и моего отца?
— Ах, ты!.. — Долгорукая с кулаками набросилась на Анну, и самозванец вместе с замешкавшимся было Карлом Модестовичем, с трудом оттащили ее от Анны.