Следующий сюжет о беженцах, которые наводнили мегаполисы. «Этот вопрос стоит сейчас крайне остро», — говорит диктор. Беженцев заселяют в общежития, в недостроенные дома, в различные павильоны, пытаются обеспечить питанием и средствами гигиены.
Далее несколько коротких сюжетов на темы, не касающиеся борщевика. Выпуск заканчивается выступлением премьера, который в очередной раз призывает не поддаваться панике и уверяет, что в целом ситуация под контролем. Окончание его речи заглушается звоном бьющегося стекла. Мы с Петькой кидаемся к окну. В свете фонарей отчетливо видно как группа из нескольких человек — похоже беженцы, вламывается в продовольственный магазин.
* * *
Ночью, когда мы лежим, крепко обнявшись, я шепчу в горячую Петькину шею:
— Петь, я не хочу отправлять Ярославу в эвакуацию.
— Там безопаснее. Ты должна в первую очередь думать о безопасности ребенка.
— Мне кажется, ты говоришь об этом так легко, потому что хочешь от нее избавиться.
— Какая ты глупая! — выдыхает он с досадой, — я не хочу избавляться от твоей дочки, хотя с ней мне нелегко.
— Понимаешь, она очень ревнивая, ни с кем не хочет меня делить.
— Я пытаюсь это понять — устало отвечает он.
Я просыпаюсь счастливая. Я всегда просыпаюсь счастливой, когда мы с Петькой ночуем вместе. Отводим Ярославу в детский сад и снова валяемся в постели, пьем кофе, болтаем, и счастья все больше: счастья от обсуждения совместных планов, счастья от предстоящей поездки в мебельный магазин.
Детские учреждения работают по сокращенному графику, и мы забираем Ярославу еще до обеда. Я знаю, что лицо мое светится, когда вхожу в группу. Ведь мы как настоящая семья: влюбленная пара забирает ребенка из детского сада — впереди интересные дела…
Ярослава видит меня и начинает быстро собираться, но когда девочка замечает Петю, ее лицо застывает в злобной гримаске. Я пытаюсь выяснить, в чем дело, пытаюсь как-то разрядить обстановку. Петя напрягается.
— Я с вами не поеду, — заявляет Ярослава и останавливается у подъезда. Я уговариваю, рисую радужные картины.
— Мне все равно, я не поеду, — дочка уперлась, как осел.
— Ну не поедешь и ладно, — не выдерживаю я, — пошли домой.
— Не пойду.
На все просьбы, угрозы, запугивание борщевиком Ярослава не реагирует. Мне хочется хорошенько ее отшлепать, хочется развернуться и уйти. Я умоляюще смотрю на Петю. Он делает глубокий вдох, хватает Ярославу в охапку и тащит в дом. Она отбивается руками и ногами, кричит на всю улицу и кусается.
Совершенно убитые мы сидим на кухне.
— Ты не хочешь сходить с ней к психиатру? — спрашивает Петя.