Я не могу ответить на вопрос, легко ли мне было убивать. Но четко могу засвидетельствовать вот что: в процессе похорон все до единого бойцы РККА были предельно серьезны и не допускали ни шуток, ни каламбуров, ни какого-то иного проявления чувств. Наверное, подойдет к их действиям определение «деловито». Лучше и не сказать.
Закончили мы ближе к вечеру. Могилы были заполнены и зарыты. Никаких обозначений или памятников на них установлено не было, однако списки погребенных, насколько мне было известно, составлялись и хранились у командира отряда. Сложно сказать, достаточная ли это дань памяти павшим. По крайней мере, меня успокаивало одно – немцев сюда никто не звал. Они прекрасно знали, на что шли, и по этой самой причине сожаления не заслуживали. Подтверждение своим мыслям я услышал и чуть позже. Когда мы подошли к дому, являющемуся нашим общежитием, а по совместительству и арсеналом, основная часть бойцов и все офицеры уже ждали нас перед входом.
– Это не построение, товарищи красноармейцы и сержанты. Чувствуйте себя вольно. Я хочу поговорить с вами. Хочу в полной мере объяснить обстоятельства, в которых мы с вами оказались. – Терехов был привычно серьезен. Стоявший с ним рядом Свиридов задумчиво рассматривал бойцов, а Диляров нетерпеливо поглядывал на своего командира, ожидая от него продолжения.
– Среди нас не так много коммунистов, товарищи. Скрывать нам нечего – в нашем отряде есть те, кто в свое время выбрал путь борьбы против нашего социалистического Отечества. Мы с вами как бойцы Рабоче-крестьянской Красной армии имеем полное право судить их. Это непреложный факт, который не нуждается в подтверждениях и доказательствах. Некоторое время мы оттягивали этот момент, однако больше возможности для этого не существует. Нам надо решить раз и навсегда, что мы будем делать. Следует обозначить нашу цель. Без четкой и ясной позиции каждого из нас это сделать невозможно. Однако правильным, на мой взгляд, будет сначала предоставить слово им. Тем, кто случайно оказался среди нас.
С каждым словом, произнесенным Тереховым, внутри у меня что-то сжималось, словно пружина.
– Товарищ капитан высказался совершенно точно. – Свиридов, сделав шаг вперед, встал перед выстроившимися бойцами. – Мы выбрали путь сопротивления Советской власти. Это было сделано по разным мотивам и под давлением разных обстоятельств. Я могу объяснить, почему так вышло. Я и мои люди, если вам это действительно важно.
Лейтенант замолчал, пытливо вглядываясь в лица солдат. Несколько мгновений стояла оглушающая тишина, затем Коздоев, покачав головой, ответил за всех: