Диляров, подтянув ближе свой рюкзак, извлек из него планшет с картой. Раскрыл его, кивком приглашая меня присоединиться.
– Вот. Ближайший населенный пункт, – ткнул лейтенант пальцем в какое-то немецкое название, – около полутора-двух километров отсюда. Будет слышно.
– Не уверен, – с сомнением покачал я головой, – на открытой местности, два километра. Мы же не бомбы будем взрывать. Сколько надо? Да граммов двести, и все сорвет.
Присев на колено, я указал пальцем на нижний срез сварки:
– Вот тут заложим с двух сторон. Четко сработает.
Короткий стук в дверь оторвал меня от еды. Я, признаться, только-только пристроился на кровати, подвинувшись к столу. Особой охоты кого-то впускать у меня не было.
– Войдите, – с грустью отложил я ложку, взглянув на горячий борщ в глубокой тарелке.
– Доброго утра, боец. – Свиридов, распахнувший дверь, коротко оглядел комнату, словно желая удостовериться, что я в ней один, и уселся на табурет. – Можешь есть. Мне придется отвлечь тебя надолго.
– Нет. Пусть остынет, – покачал я головой. Есть, разумеется, хотелось, но я крайне не любил, когда кто-то в момент приема пищи заглядывает в рот.
– Ну, пусть остывает, – согласился лейтенант. – Как твоя рана?
Вопрос вызывал удивление. Как, собственно говоря, и визит самого Свиридова. Все же, как ни крути, он относился к командованию местного войска, и оба офицера меня своим общением не баловали. Все, что им было необходимо, они узнавали у меня через Клыкова или кого-то еще. Так сказать, соблюдали дистанцию. Один лишь раз за последнее время снизошел до меня Терехов, но, я уверен, это было вызвано всего лишь важностью сведений, которые я обязан был ему предоставить. Не более того.
– Вам должен был медик сказать. Если это действительно представляет интерес.
Симаков осматривал меня каждое утро и каждый вечер. Так что информацией о состоянии моего здоровья он владел даже в большей мере, нежели я сам.
– Ты не кипятись. Если я спрашиваю, значит, так нужно, понимаешь? Обстоятельства такие. – Свиридов, в отличие от Терехова, предпочитал более мягкий стиль общения. Что, впрочем, ни в коей мере не отменяло главного: и лейтенант, и капитан везде и всегда преследовали только свои цели. Но совпадали ли они с тем, что требовалось именно мне?
– Сержант одно скажет. Мне другое нужно – как ты сам-то себя чувствуешь? Ходить можешь?
– Хожу с трудом, – признался я.
– Ну, так ешь! – усмехнулся лейтенант, аккуратно пододвигая ко мне тарелку. – Ешь, сил набирайся.
Не поддавшись на провокацию, я даже не притронулся к ложке:
– Давайте начистоту, товарищ лейтенант. Вроде не так давно говорили, что все одну лямку тянем.