Она просияла, протягивая руку.
— Видишь, Чарльз? Я все еще знаменита. Счастлива познакомиться, — сказала она так, будто репетировала эту фразу всю жизнь. Я взяла ее птичью лапку с ощущением, что она может у меня в руке сломаться.
— Я — Чарльз, — произнес мужчина, и моя рука утонула у него в ладони. — А это Ральф, — добавил он, кивая в сторону молчаливого колдуна справа. — Малость угнетен с тех пор, как опустела в прошлом году соседняя с ним камера.
— Сочувствую. — Я посмотрела на него. — Кто-то вышел на свободу?
Мэри посмотрела на корочку тоста, поскребла, где было масло.
— Пытался. Если тебя поймают живьем, то кастрируют тебе магию старомодным способом. Ральф, покажи Ржавчинке шрам.
Ржавчинке? Мне не слишком понравилось это прозвище, но Ральф отложил вилку и убрал волосы со лба.
— Боже ты мой!
Я не удержалась от этого возгласа. А Ральф опустил волосы, вернулся к еде, тщательно действуя вилкой. Сосредоточившись на этом действии. Очень медленно и тщательно.
Ему сделали лоботомию.
— Это… это бесчеловечно, — проговорила я, заикаясь.
Чарльз стоически перенес мой полный ужаса взгляд:
— Мы — не люди.
Наступило молчание, мне стало холодно. Надо отсюда убраться, вот прямо сейчас! Почему никто еще не вызвал меня домой? Айви сказала, что невредима, но если Дженкс пострадал в аварии, а она соврала, чтобы я не тревожилась?
Я так погрузилась в мысли, что вздрогнула, когда ощутила рядом чье-то присутствие. Обернулась — взгляд уперся в живот такой крупной женщины, какой я в жизни не видела. Ширококостная, широкогрудая, широкая в лодыжках, с огромными руками. На пухлой физиономии глаза казались маленькими, но в них светился ум.
— Привет, Мэри! — поздоровалась она с южным акцентом.
Не изящно, как полагалось бы красавице плантаций, а гнусаво, как мерзкое отродье белого отребья из трейлера на опушке леса, с брезентом вместо передней стенки и стопкой «ТВ-Гайд» у крыльца. Глазки из складок жира смотрели на меня, а руки небрежно взяли поднос Мэри и держали над головой миниатюрной женщины, пока эта бабища засовывала в пасть ее завтрак.
— Линор, это Рэйчел, — сказала Мэри тоном уважительной боязни. От этого тона я сразу почуяла в Линор хамку, и жар бросился мне в лицо. — Рэйчел живет в бывшей камере Марка.
Глаза Линор прищурились.
— А вот это тебе не нужно, красавица, — сказала она, ставя поднос Мэри и беря мой. — У тебя фигурка — блеск. И тетя Линор тебе поможет ее сохрани-и-и-ть, ла-а-а-пушка.
«Распелась», — подумала я сухо. Есть это я не собиралась, но и давать «тете Линор» об меня ноги вытирать тоже не следовало — пусть не думает, что это получится. Беда в том, что за столом было как-то тесновато, а поднос она держала у меня над головой.