– Фемина по-латыни просто женщина. Так что именуй свою зеленоглазую богиню лучше нимфой – сие означает богиню поля, луга и прочих болот да оврагов. Она, когда ты ее со спины обозревал, ничего не сказала?
– Ничего не сказала, – небрежно сказал Пашка. – Немножко больно сделала. Фига с два от нее увернешься. Джиу-джитсу. Слыхал, ваше благородие? Японская тайная борьба. Мне приходилось настоящих мастеров видать.
– И жив еще? Чемпион, однако.
– Где мне, я ведь только слегка французской борьбой балуюсь, – Пашка поиграл мускулистыми плечами. – Мне бы телесной массы поднабрать. Вот как война кончится, всерьез боксом займусь. Полезный вид спорта. Между прочим, господин-товарищ прапорщик, жрать уже весьма хочется.
– А ты, Павел, иди. Наверняка где-нибудь поблизости сочувствующие найдутся. Насыпят борща с верхом. Мяса-то награбленного не жалко, самогона реквизированного – хоть залейся. Для того революцию и делали.
– Ты меня не цепляй. Революцию не для самогона делали. И ты гадов, вроде дядьки Петро, к нам не приплетай. Они враги революции еще поядовитее, чем ваш брат золотопогонник. С вами мы честно штыком да пулей управимся, а с ними еще ох как повозиться придется.
– Возитесь. Вы за четверть самогона друг по другу из трехдюймовок лупить готовы.
– Не, невыгодно. Снаряд подороже «четверти» станет, – Пашка ухмыльнулся. – Ты, Герман Олегович, подумай-подумай да к правильному берегу прибивайся. Ты ведь не из графьев. Ну, отчего тебе умом не принять правильное рабоче-крестьянское общество? Там и интеллигенции место найдется.
– Да пошел ты со своим обществом в три норы с приплодом, чтоб ваши ноги по всей мировой революции…
Пашка слушал загибы, кивал. Потом, когда прапорщик иссяк, рассудительно сказал:
– Ой, не зря мы с тобой, ваше благородие, здесь шляемся. Ума-разума набираемся. Тебя уже послухать приятно. Нет, спасибо Екатерине Георгиевне. А ты не торопись. Ругайся, присматривайся, все одно к Советской власти мыслью придешь.
– Да никогда! Чтоб вы своим портяночным духом удавились, быдловатое племя.
– Ну что ты шумишь? Пацана напугаешь. Спокойнее давай, вот по пунктам разберемся…
Крапивы набрали целый ворох. Помяли, порубили, залили водой. Сидели, почесывались.
– Пашка, кто же она такая? – в очередной раз спросил Герман.
– Да кто ж ее поймет? Слушай, может, лучше и не задумываться?
* * *
Катя вернулась уже после полуночи. Вывалилась из кустов, махнула на вскинувшего карабин Пашку:
– Бдите? Хорошо. Как насчет пожрать?
Хромала предводительница куда заметнее, плечо ее оттягивал солидных размеров мешок, опутанный обрывком веревки. Поклажу Катерина с отвращением брякнула у брички. Начала вытаскивать из-под измятого жакета оружие: пару «наганов», «маузер». Села на землю, скептически понаблюдала, как Герман разжигает костерок. Прот уже тащил треснутый, найденный у дороги чугунок. Крошечное пламя наконец разгорелось, чугунок занял свое место. Катя ткнула носком сапога мешок: