Снизу высунулась плешивая голова барина:
– Эй, орел, крошки на нас не труси.
– Виноват-с, не буду, – пробормотал Пашка и закашлялся. Проклятые крошки, как назло, застряли в горле. Пашка дергался, кхекая и зажимая рот. На глазах выступили слезы.
Снизу поднялась барышня, сверкнула огромными глазищами:
– Чахоточный? Заплюешь нас. Жри аккуратнее и запивай. Или воды нет?
Пашка замотал головой в том смысле, что не чахоточный и вода есть. Только вот бутылку из мешка вытащить сразу не додумался. Напрягся, так что в глазах потемнело, – внимание привлекать кашлем совсем излишне. По соседству прапор-доброволец едет. В соседнем вагоне еще несколько беляков, да у паровоза десяток солдат-охранников. Хорошо, если просто пинком под зад с поезда ссадят. А если всерьез заинтересуются?
Снизу высунулась рука с жестяной кружкой, женский голос сердито сказал:
– Пей, лишенец. Ездите туда-сюда, дома вам не сидится. Тинейджеры, х…
Последнее слово, сказанное тоном тише, Пашка хорошо расслышал и удивился – вот тебе и барышня. Еще и каким-то «тин-йджером» приложила. Наверное, по-немецки.
Несколько глотков воды прочистили горло. Пашка свесился с полки, протянул кружку:
– Простите великодушно. Вода у меня есть. Просто вступило уж так внезапно. Извиняйте, случайно вышло.
– Сиди уж, ошибка природы, – буркнул господин, забирая кружку. – Чемодан наш цел? То-то. Жри там потише и не мусори.
Пашка спрятался, но расслышал как плешивый пробурчал что-то насчет «дезинфекции». Подумаешь, дворянство чистоплюйное нашлось, глоток воды пожертвовали и немедля заразы напугались. Чего ж в белых перчатках не ездите? Ничего, недолго вам осталось чемоданы свои скотские возить.
Пашка лег на спину, поковырял ногтем вырезанные на стене строчки – «Без анархии п…ц свободе!». Эх, анархисты – лихой народ, хорошо, что вместе с народом идут. Сейчас в Москве, говорят, анархисты заодно с большевиками готовят Красную Армию к решающему удару по Деникину. Навалятся мощно, всей пролетарской силой. Венгерская революция со своей стороны поднапрет. Немецкие товарищи поддержат, и поехало…
Интересно, а этот плешивый тип барышне кем приходится? По возрасту отец, но не похоже. «Катюшенька – Катюша». Краля, и дураку понятно. А может, и жена. Вот шалава, за такого болотного жаба замуж выйти. И почему красивые бабы обязательно норовят себя продать? Оно, с одной стороны, понятно – вкусно жрать и жакеты дорогие носить каждая захочет. С другой стороны, глазища-то у нее какие… Разве можно этакие сверкающие глаза продавать? Не прежние ведь времена. Революция для всеобщей честности делалась. И правдивость нового общества всех этих плешивых купчиков, чинуш и прочих сатрапов железной метлою навсегда выметет. И бляди тоже исчезнут. Хотя эта светловолосая барышня, надо думать, сильно упираться будет. С такими гневными глазками даже из манерных гимназисток непременно истинные белогвардейки выделываются. Ума-то нету, один форс. Или за границу в свой Париж сбежит, или сама к стенке станет. Может, не нужно таких в расход? Ведь пригожая, глаза закроешь – лицо видится, сердитое, гладкое, как у статуи мраморной. После войны люди обязательно должны стать красивыми, здоровыми и физически развитыми. Идеалам революции это совершенно не противоречит. Красота должна народу принадлежать.