На рынке Яффы можно найти все необходимое как для самого богатого, так и для самого бедного путешественника: вам предложат носилки с носильщиками, запряженную быками повозку или же верблюда с погонщиком. Но я уже однажды тебе говорил, что предпочитаю роскошь одиночества. Итак, я собираюсь нанять осла и, погрузив на него свой скудный багаж, флягу с вином и суму с продуктами, отправиться в путь пешком, как это делают настоящие паломники. После стольких дней бездействия в Александрии небольшая физическая нагрузка может оказать на меня только благоприятное воздействие. Помимо прочего, я хорошо знаю, что мне нечего опасаться разбойников, поскольку на всех дорогах, ведущих в Иерусалим, полно людей, и эти дороги хорошо охраняют патрули двенадцатого римского легиона.
Хотелось бы, чтобы ты знала, о моя любимая Туллия, что я говорил тебе о Мирине и об александрийских женщинах вовсе не из желания рассердить тебя или вызвать чувство ревности. Ах, если бы ты могла хоть немного от этого страдать! Боюсь, однако что ты лишь испытаешь удовлетворение, столь ловко избавившись от меня! Просто невыносимо ничего не знать о твоих истинных замыслах! Возможно, ты действительно столкнулась с каким-либо препятствием и поэтому не смогла ко мне приехать? Следующей осенью я вернусь в Александрию и буду опять тебя ждать до самого конца судоходного сезона. Там я оставил все свои вещи, даже не взяв с собой ни одной книги. Если ты вдруг не застанешь меня в порту, мой адрес будет значиться в банковской конторе. Однако мое сердце подсказывает мне, что несмотря на печальный опыт прошлой осени, я и этой точно так же с надеждой буду встречать в порту каждый корабль из Италии.
Не знаю, хватит ли у тебя терпения дочитать мое письмо до конца. Я сделал все возможное, чтобы хоть как-то оживить его. На самом же деле, я воспринимаю все намного серьезнее, чем ты это можешь заключить из написанного. Вся моя жизнь прошла в метаниях между Эпикуром и Портальной школой,[2] между удовольствиями и аскетизмом. Но тебе, как и мне, хорошо известно, что существует разница между удовольствиями и любовью. В удовольствиях можно упражняться, как в атлетике или в плавании. А встретить человека, с которым чувствуешь, что именно ради него ты появился на свет – это необыкновенное и невероятное ощущение. О моя Туллия, я рожден для тебя, и мое глупое сердце бесконечно твердит, что и ты рождена для меня. Только вспомни о наших вечерах среди роз в Бэ…
И все же не воспринимай слишком всерьез то, что я рассказывал тебе о предсказаниях. Для меня неважно, что твои горделивые уста с улыбкой произнесут: «Этот Маркус так и остался неизлечимым мечтателем!», потому что если бы я не был таковым, ты бы меня не любила. А если ты любишь меня до сих пор, то я не могу найти этому иного подтверждения.