После поворота римлянин вышел галопом на внешнюю сторону дорожки и без труда поравнялся с колесницей эдомца. До следующего поворота у него было достаточно места, чтобы обойти ее, однако он придержал лошадей и принялся кнутом наносить страшные удары по голове раненого наездника, от чего тот упал на колени в своей колеснице. Подобная грубость заставила толпу завопить, но когда с одной стороны послышались аплодисменты, это вызвало еще большую ненависть к римлянам. Сидевшие на трибунах зрители принялись обмениваться тумаками. Однако такая ситуация продлилась не дольше вспышки молнии; эдомец, с большим трудом поднявшись на ноги, подгонял своих лошадей и в последнем порыве успел занять место впереди римской квадриги, а затем развернул свою упряжку с очевидной целью преградить путь колеснице с гнедыми: это было уже убийство, а не бега! Большие гнедые рысаки на полном скаку врезались в лошадей эдомской упряжки, римлянин головой вперед вылетел из колесницы и, несмотря на то что его шлем был застегнут, разбил себе голову о подножье зрительской трибуны, оставшись неподвижно лежать на земле. Эдомец испустил дух еще до окончания состязаний, причиной тому стали раны, нанесенные копытами животных. Подобное развитие событий заставило оставшиеся колесницы сбавить скорость. Однако наездник князя Ирода, издав громкий крик, принялся размахивать кнутом с такой силой, что конюхи, пытавшиеся убрать тело римлянина с дорожки, бросили его и пустились прочь, опасаясь за собственную жизнь. Княжеский наездник попытался, не сворачивая, проехать по трупу, но вороные, никогда прежде не ходившие в упряжке боевой колесницы, вместо того чтобы промчаться по телу лежавшего человека, поднялись на дыбы, и колесница едва не опрокинулась.
В это время арабскому наезднику чрезвычайно искусным маневром удалось проскочить через узкое пространство, оставшееся после столкновения двух колесниц, и обойти квадригу галилеянина. Одно из колес его повозки налетело на невысокий оградительный подъем и выскочило на него, однако колесница не перевернулась и достигла поворота еще до того, как наезднику Ирода удалось объехать труп и пустить своих лошадей с прежней скоростью. Это казалось невероятным, однако теперь белая квадрига была впереди всех, а забег уже подходил к концу! Теперь наступила моя очередь подхватиться с места и закричать! Все присутствовавшие арабы присоединили свои голоса к моему.
Наездник в красном трико впервые потерял хладнокровие и все время пытался столкнуть с дорожки белых лошадей, которых спасали скорость и сохранившаяся ритмичность бега; кроме того, колесница белого наездника была настолько легка, что проходила повороты на полной скорости, не задевая ограждений и не позволяя вороным наверстать упущенное расстояние.