– Теперь я вкусил плоти и крови Сына Божьего. Думаю, что для него нет невозможного. Да простит он мне мое неверие!
Мирина протянула мне чашу. Я отпил из нее и передал Натану, который, сделав то же самое, вернул ее Мирине; она, утолив жажду, заглянула в нее и озадаченно прошептала:
– А ведь чаша по-прежнему полна!
Удивляясь не меньше ее, я тоже сказал:
– Я был уверен, что мы съели весь хлеб, однако он лежит целый возле меня! Это ты положил его сюда, Натан?
– Нет! Я не клал никакого хлеба подле тебя! Может, мы не заметили, что взяли его больше?
Мы выпили еще, однако чаша не иссякала. Теперь уже больше ничто меня не удивляло, все происходило, как в легком сне, несмотря на то что я чувствовал холод земли, на которой сидел. Я глядел на небосвод и слышал глухой шепот сидевших вокруг людей, похожий на тихий всплеск разбивающихся о прибрежную гальку волн. Теперь я был уверен, что смогу увидеть Иисуса из Назарета: я ел его хлеб, и он не стал мне поперек горла, пил его вино и не захлебнулся.
Так прошло время второй стражи, и могу с уверенностью сказать, что никто из нас не сомкнул глаз. Все пребывали в ожидании, в котором не чувствовалось нетерпения. Оно было похоже скорее на приготовление.
– Наступил ли уже рассвет? – неожиданно спросил старик, подняв голову, – Мне показалось, что я увидел дневной свет.
Я осмотрелся по сторонам, и мой взгляд замер на толпе.
Теперь мы все подняли головы, чтобы лучше видеть. И вот воскресший показался среди своих, Не могу сказать, как и откуда он появился, однако никакой ошибки быть не могло: одетый во все белое, он продвигался вперед в ярком свете звезд, казалось, что этот свет исходит от него самого, от его лица. Он шел медленным шагом среди толпы, иногда останавливаясь, словно для того, чтобы приветствовать своих, и протягивал в их сторону руки, чтобы благословить.
Все взгляды были устремлены в одном направлении, однако никто не смел подняться с места и побежать ему навстречу. Неожиданно раздался необычайно громкий женский возглас.
– Господь и Бог мой! – воскликнула женщина, упав перед ним навзничь, и в голосе ее смешались смех и слезы.
Толпа вздрогнула, однако назаретянин, склонившись, прикоснулся к ее голове, и женщина сразу же успокоилась. Толпа одновременно вздохнула, и со всех сторон послышался шепот:
– Это он! Господь среди нас!
Слепой, пав на колени, вытягивал вперед голову и воздевал кверху руки.
– Не вижу! – воскликнул он – Виден только свет, словно меня ослепило солнце!
Не могу сказать, как долго он пребывал среди нас, поскольку мне казалось, что даже время остановило свой бег. Однако это был действительно живой человек, который шествовал среди толпы, останавливался перед своими, не забывая при этом никого. Все было просто, естественно и настолько очевидно, что у меня не осталось никаких сомнений. Единственное, что я смог понять, – это то, что, увидев его этой ночью, я оказался в его царствии.