— Ты прекрасна.
— А ты просто великолепен.
— Ты так считаешь?
— Да.
— Сядь на этот стул, моя дорогая леди.
Он взял расческу и начал осторожно и бережно расчесывать ее влажные пряди.
— У тебя очень красивые волосы. Я с первого дня мечтал зарыться в них лицом.
— Все это похоже на сон. — И этот сон был восхитительным. В ее глазах отражались радость и глубокая печаль, застенчивая нежность и пылкая страсть. Она наклонила его голову к своему лицу и нежно прошептала: — Алекс…
— Что?
— Ничего. Просто Алекс…
Его смех был ласковым, но руки, ласкающие тело Барбары, твердыми и настойчивыми.
— Я хочу тебя, — прошептала она.
— Я тоже, — хрипло отозвался Алекс и поцеловал ее.
Затем его язык отправился в путешествие по ее телу, зажигая огонь во всех местах, к которым прикасался.
— Алекс?..
Это бархатистое ощущение его губ и языка на обнаженной коже было сладостно невыносимым. Оно увлекало Барбару в мир доселе неизведанных, удивительных ощущений. Но вместе с невыразимой радостью Барбара испытала щемящую боль, потому что была уверена: больше никому, кроме Алекса, не удастся вызвать в ней такой восторг чувств.
— Да, дорогая… — Алекс отстранился от нее, задыхаясь от безумного желания. Барбара стала в этом мире для него всем, а ведь этого не должно было случиться. Он не может, не имеет права любить ее. Алекс поднялся на ноги. — По-моему, мы собирались в спальню? — Он страстно хотел Барбару, но для него было важнее сделать их первую ночь незабываемой для нее. Подхватив ее на руки, он вышел в холл. — Мы прекрасно смотримся вместе, моя прекрасная золотая сильфида.
— А вдруг Диего вернется раньше?
— Я ему повыбиваю гляделки, — мягко пообещал Алекс. — Прекрати хихикать. Тебя когда-нибудь носил на руках обнаженный мужчина?
— Нет, никогда. — Барбара рассмеялась и крепче обвила его шею руками.
Алекс был захвачен врасплох той радостью, которую испытал от ее слов. Никогда прежде ее не носил на руках обнаженный мужчина! По крайней мере, он хоть что-то узнал о ее прошлом. Неведомое доселе чувство собственника овладело им. В Барбаре была какая-то особая утонченность, которая привлекала Алекса, но в то же время она была простодушна и ранима, и это притягивало его еще больше. Почему ему так хочется оберегать и лелеять ее? Эта женщина пробила брешь в его защите. Проникла в сердце, разрушила планы, спутала мысли и чувства.
— О чем ты думаешь? — спросила она, заметив, что он как-то странно притих.
Алекс взглянул на нее и остановился у дверей своей комнаты.
— Ангел мой, если бы ты просто поработила меня, с этим еще я мог бы справиться. Но как тебе удалось сделать так, чтобы мне это нравилось и хотелось, чтобы это рабство никогда не кончалось?