Первым в дом Мирона Акимыча вошёл Дрозд. Он остановился на пороге, загородил своим грузным телом узкую дверь. Старик сидел на лавке и вязал на перемёт крючки. При виде Дрозда Мирон Акимыч не встал, только вскинул вверх острую бородку и хмуро уставился на него, подчёркивая всем своим видом, что гость не радует его.
— У тебя что в ногах — подагра? — возмутился Дрозд. — К нему люди пришли, а он к скамье прилип!
— Людей не вижу! — не трогаясь с места, сказал Пряхин. — Тебя вижу, а людей не видать.
— Видите, как он советскую власть приветствует! — вскипел Дрозд и переступил порог.
Мирон Акимыч увидел майора.
— Разрешите войти, товарищ Пряхин? — козырнул Каримов.
Мирон Акимыч живо поднялся и пошёл навстречу:
— Милости прошу, товарищ майор. Извиняйте, сразу не приметил. У нашего председателя тулово — сами видите — всех загораживает.
— Я вам что докладывал? — сказал Дрозд. — Слышали? Авторитет подрывает…
— Потом разберётесь. Сейчас мне надо поговорить лично с товарищем Пряхиным… — Каримов выразительно взглянул на дверь.
Председатель неохотно вышел. Лицо Каримова сразу оживилось, помолодело, в чёрных раскосых глазах мелькнул смешок, но, вспомнив, для чего он здесь, майор торжественно произнёс:
— По поручению командования погранчасти передаю вам благодарность за проявленную бдительность!
Торжественный тон майора смутил Мирона Акимыча, он растерялся и не знал, что ответить.
— Извиняйте за любопытство, — начал он, поглаживая бородку, — кто тот нарушитель, с какой страны?
— Пока ещё неизвестно, товарищ Пряхин. Но не сомневайтесь, узнаем всё.
— Твёрдо говорите. А вдруг сбежит?
— С нами народ, Мирон Акимыч. Куда от народа сбежишь?
Старик, оправившись от смущения, ехидно хмыкнул:
— Такие слова в газетах пишут. На след-то напали? Приметы имеете?
— Пока что знаем мало. Известно, что носит сапоги сорок третьего размера.
— Откуда же это известно?
— Человек не птица, по воздуху не летает, по земле ходит. А раз ходит, значит, оставляет следы.
— Если следы на берегу замеряли, так то, может, мои. У меня как раз сорок третий нумер…
— Знаю. Могу даже сказать, что на вашем левом сапоге пора чинить каблук.
Мирон Акимыч поспешно поднял левую ногу, глянул на сапог:
— Верно! Стоптан! Надо же!
— А у нарушителя сапоги новые, скороходовские, подбиты металлическими планками. На левой планке один шурупчик малость торчит. Неаккуратно работает «Скороход». — Каримов встал. — Поймаем негодяя, напишем о вас в газетах, чтобы вся страна знала, какой патриот Мирон Акимыч Пряхин.
Брови старика сердито дрогнули.
— За славой не гонюсь. Мне справедливость нужна. Без славы человек проживёт, без справедливости — сгинет.