Странник не любил думать о том, кто он и кем он стал. Не любил вспоминать, какой дорогой заставили его идти, чтобы он стал тем, кем никогда не собирался становиться. Воспоминание было горьким. Он стал друидом в результате махинаций Алланона и уговоров Коглина и вопреки своему нежеланию. Стал друидом, в конечном счете, из–за того, что в этом была огромная необходимость. Он не собирался иметь ничего общего с друидами и вырос с твердым намерением не связываться с наследием, которое востребовало стольких членов его рода, — с наследием Шаннары. Он поклялся направить свои усилия в другом направлении.
Но все это старая история, упрекнул себя Странник, вспомнив, с каким пылом он предавался тщетным попыткам изменить то, чему суждено быть. Больше всего ему причиняло боль и обременяло совесть не то, что он нарушил свою клятву — это он мог оправдать необходимостью, — а то, насколько он отошел от своих прежних намерений, уже став друидом. Тогда он решил, что не станет таким, какими были до него Алланон и Бремен, не станет действовать исподтишка, втайне. Не будет манипулировать людьми ради своих целей, обманывать, вводить в заблуждение, скрывать. Он будет откровенен и честен в делах. Он откроет другим свои знания.
Ему самому было удивительно, как наивен он был. Как глуп. Как далек от реальности.
В жизни нельзя все разделить на правильное и неправильное, хорошее и плохое. Выбирать приходится между полутонами, и всегда надо взвешивать, сколько будет вреда, а сколько пользы. В результате Странник вынужден был пойти по пути своих предшественников и со временем приобрел те качества, которые сам презирал. Он перенял от них больше, чем намеревался. Вопреки своему желанию он стал таким же, как они.
Потому что это было необходимо.
Потому что его цель требовала такого поведения.
Потому что при выборе поступков всегда следует думать о высшем благе.
«Надо сказать об этом Беку Рау, когда все будет позади, — подумал он. — Надо сказать тому мальчику».
Они вышли на поляну, на которой стоял домишко. Домишко был неухожен, окна разбиты, крыша осела, двор зарос бурьяном, огород пустовал. Казалось, что здесь уже не живут, что дом заброшен.
Вдруг Странник увидел девушку. Она неподвижно сидела в тени крыльца, слившись с темнотой. Когда он посмотрел на нее, она тут же встала. Странник и Предд пошли к ней. Теперь, при свете луны и звезд, стало заметно, что она старше, не девушка, а скорее молодая женщина. Ее серебряные волосы были распущены и густыми прядями падали на бледное лицо. Она была худенькой, как тростинка, такой бесплотной, что казалось, порыв ветра подхватит и унесет ее. На ней было простое шерстяное платье, перехваченное на талии плетеным поясом. Она была обута в поношенные пыльные сандалии, а на шее носила странный ошейник из металла и кожи.