И все же, несмотря на позицию судьи, Джерри не чувствовал себя спокойно. Даже если Алисии Таккер удастся сохранить их брак на бумаге, где гарантия, что Ивон пойдет на попятный и вернется домой? Наивно было полагать, что какая-то бумажка повлияет на ее решение. Может быть, Ивон и не хотела войны, как он подумал вначале, но идти на мировую тоже не собирается. Джерри чувствовал холод, исходивший, от жены, даже тогда, когда она не смотрела в его сторону. Что-то окаменело внутри нее, что-то замерзло. И, глядя на нее, Джерри с ужасом думал: а вдруг это навсегда?
После стычки между их воинствующей родней Ивон говорила ему о жестокости. И действительно, никогда раньше Джерри не приходило в голову, что он был с ней жесток. Да, он опускался до крика, было и такое. Да, он часто недоговаривал, не рассказывал обо всем, что чувствовал, о чем думал. Но жестокость? Что такое жестокость? Разве были жестокими его безобидные подтрунивания над ее щупленькой фигуркой? Разве были жестокими его вполне оправданные упреки? Разве было жестоко молчать о том, что могло причинить ей боль?
Жестокость — это насилие. Разве Джерри хоть раз к нему прибегнул?
Джерри вспомнились его ссоры с матерью. Как-то раз — тогда ему было уже шестнадцать — он назвал ее жестокой женщиной. А ведь она ни разу не ударила его и не сделала ничего такого, чтобы услышать это оскорбление. И тем не менее Джерри назвал ее именно так. Потому что в тот момент действительно считал ее жестокой. Она без конца навязывала ему свою волю, свой образ мыслей, а если что-то шло не так, как она хотела, Диана могла сказать такое, что Джерри на долгие часы закрывался в комнате и плакал, уткнувшись лицом в подушку.
Ивон… Ведь Ивон никогда не плакала после их ссор. Может быть, поэтому он не понимал, не осознавал, что был жесток с ней? Может, ей стоило только расплакаться — и тогда бы он все понял? Джерри всегда говорил, что Ивон ведет себя как ребенок. Но дети обычно плачут, когда им больно. А вот Ивон не плакала. И как он должен был понимать, что причиняет ей боль? Особенно в последнее время, когда они постоянно задевали друг друга, вступая в словесные перепалки?
Мысли смешались в голове Джерри, и он почувствовал, что не в силах разгадать ребус, который загадала ему Ивон. Во всяком случае, сейчас. И надо было ему припереться на суд с похмелья. Голова уже не болела, но Джерри не мог логически мыслить и чувствовал себя так, словно кто-то подменил ему мозги куском сладкой ваты.
Оставив бесплотные попытки размышлять, Джерри прислушался к тому, что вещал Генри, взобравшийся на свидетельское место. Уже сам факт того, что Генри вешал, был достоин внимания.