Так чего же они лишились в тот день? — спрашивала себя Рейчел, въезжая в спальню. Кости скоро срастутся, но кто знает, какие невидимые трещины обнаружатся со временем? Им ко многому придется приспосабливаться, а еще свыкаться с гибелью неродившегося ребенка.
Обстановка больницы не располагала к откровенному разговору. Хэл старался навещать ее как можно чаще, но радости от общения друг с другом они не получали: натянуто обсуждали здоровье Рейчел, работу Хэла и его визиты к стоматологу, который восстанавливал ему зубы, чтобы он мог улыбаться, не пугая людей.
Рейчел не терпелось вернуться домой и поговорить свободно и открыто о более глубоких ранах, которые мучили их обоих. Но в этот вечер беседа не клеилась. Хэл был рассеян и отделывался односложными репликами, а Рейчел, очень устав за день, едва сдерживала слезы.
— На следующей неделе еду в Ванкувер, — сказал Хэл. — На панихиду по Рику. Справишься здесь одна?
— Справлюсь. Глядишь, и дом в порядок приведу.
Хэл помог ей лечь в постель, и оба погрузились в неловкое молчание. Впервые за долгое время они находились в такой тесной близости, но искры желания между ними не пробегало.
— Думаешь о том же, о чем и я? — спросила Рейчел. — Кому из нас хуже?
— Да. Надеюсь, у тебя хватит сил начать разговор, потому что на свои я не рассчитываю.
— Давай не будем спешить. Дадим себе немного времени вновь привыкнуть друг к другу.
Больше они ни о чем не говорили. Оба были душевно истощены.
— Спи, — сказал Хэл. — Тебе надо отдохнуть.
Но Рейчел не могла уснуть. Каждый раз, едва закрывала глаза, ей снова виделась несущаяся на нее лавина. Вслушиваясь в неровное дыхание Хэла, она спрашивала себя, смогут ли они когда-либо жить так, как жили прежде.
* * *
Начальник полиции Робби Магауан смотрел на конверт, который положил ему на стол Хэл.
— Это то, что я думаю?
— Заявление об увольнении. Я ухожу из горнолавинного надзора.
— Может, не надо принимать поспешных решений? — спросил Магауан. — Я знаю, последний месяц тебе пришлось нелегко.
— Я понимаю, почему ты так говоришь, — ответил Хэл. — Но, видишь ли, на днях произошло нечто такое, что заставило меня пересмотреть отношение к своей работе. Один парень из Игл-Джанкшен назвал меня «мастером по лавинам». Сейчас в штате нет, наверно, ни одного человека, который не потерял бы в той лавине кого-то из близких. Отныне мое имя всегда будет ассоциироваться со страшным бедствием. Я стал олицетворением трагедии.
— Ты сделал все, что было в твоих силах. Жители наиболее опасных районов эвакуировались вовремя.
— Да, это верно, а сколько погибло… От меня требовался верный прогноз. А я поздно объявил тревогу, не смог предсказать, что лавина будет такая мощная. Что, по-твоему, я чувствовал, все эти недели вытаскивая из-под завалов трупы детей?