— Можно ко мне в Захолмье податься, там уже порядок, — добавил Тенго, и я отметил выражение «ко мне в Захолмье». Видать, как я и предполагал, все и вышло: он с дядиными полномочиями туда перебрался.
— Ты теперь там?
— Да, вроде коменданта что-то. — В голосе приятеля сквозило откровенное довольство жизнью. — И Горбезопасности ко мне хода нет — комендачи и мы всем заправляем. Так что прими совет — переезжай, все спокойней будет. У этих Занина и остальных все же друзья остались, ну его на хрен на них нарываться, как думаешь? Настя, ты ему скажи, — обернулся он к ней.
— Мне бы кто сказал, — вздохнула она. — Аэродром в городе, мне летать надо. У тебя аэродром есть?
— Нет, у меня нет, — покачал головой Тенго. — Но если честно, я бы на твоем месте не летал пока — опасался бы.
— Не получится, я думаю, — сказал я с вполне искренним сожалением. — Я бы с радостью, но…
Хорошо было бы в Захолмье укрыться, это почти Углегорск, но… все же «почти». И Насте без аэродрома никак, и у меня пока в Углегорске вопросы остались нерешенные. Будем осторожными, будем оглядываться, если решим все же вернуться.
— Володь, возвращайся, — заговорил Иван. — В Углегорск для начала вернись — никто тебя не обманывает, башкой ручаюсь.
Я посмотрел на него. Иван действительно обманывать просто не умеет: не тот характер. И обмануть его не так уж и легко, так что, видимо, вернуться и вправду можно. И это было бы здорово, все сильно бы упростилось. Но все равно не понимаю главного — почему я так важен? Зачем я так нужен Милославскому? Такое впечатление, что вокруг меня весь мир вращается, хотя сам я ни единой предпосылки к этому не вижу. На месте нашего профессора я бы просто послал меня куда подальше, со всеми причудами — и дал бы мою работу кому-нибудь другому, послушному и не стреляющему гэбэшников по ночам в подъездах. И именно это мне никак покоя не дает. Если я чего-то не понимаю, мне трудно на это соглашаться.
Милославский перехватил мой взгляд, кивнул каким-то своим мыслям, потом сказал, обращаясь в основном к Насте:
— Никто не будет возражать, если я Владимира Васильевича на минуту в сторонку отведу? Надо сказать ему нечто, что пока является закрытой информацией, касающейся только его.
Никто не возражал. Ну и я не стал. Мы перебрались с Милославским за пустой столик в дальнем углу, что забавно, прихватив с собой туда еще по полной рюмке, которые нам сноровисто наполнил Тенго.
— Я вижу, что вы все же довериться мне не можете, — сказал профессор, когда мы уселись.
— Трудно доверять тому, кто старается по максимуму держать тебя подальше от информации, — высказал я именно то, что думал о стиле руководства своего собеседника. — Рано или поздно понимаешь, что надо действовать по-своему, иначе на тебя просто наплюют.