— В почтовый ящик кто-то подбросил, — не моргнув, соврала Клавдия. — Смотрю, оно вам адресовано. Вот я и принесла.
Рейнхельт уставился на нее колючими глазами:
— С автором письма встречалась?
— А кто автор?
— По почерку не догадываешься?
— Почерк на конверте мне незнаком.
— Гм… А ты должна его знать. Да это сейчас не имеет значения… У тебя цветок гортензия имеется?
— Даже три горшочка.
— Странно… Откуда ему о цветке известно? — вслух размышлял гауптштурмфюрер. — Чертовщина, мистика да и только! В самом деле они всесущие, всевидящие. — Подумав, строго приказал Клаве: — Иди домой и поставь цветы на окно, обязательно гортензию. Все три горшочка. Немедленно!
Лунина поднялась со стула, подражая военным, ответила:
— Есть поставить гортензию на окно! — И, помолчав, спросила: — Можно идти?
Рейнхельт уже давно обходил Клавдию своим вниманием. Сейчас обнял ее за плечи, легонько прижал к себе и отпустил.
— Одну минутку, Клара.
Он прошел в угол, где стоял сейф, открыл его и позвал:
— Подойди сюда, Клара.
Она легко, игриво подбежала к нему.
— Вот видишь? — Рейнхельт в сжатых пальцах показал кольцо. — Тебе нравится?
Лунина изобразила крайнее смущение. Потупив глаза, не отвечала. Гауптштурмфюрер самодовольно рассмеялся:
— Вижу, что по душе. Бери, на память.
«Костя как в воду глядел, — радовалась Клавдия. — Действительно награду заслужила».
Оставшись один, Рейнхельт сиял трубку телефона, спросил:
— Вы знаете, где живет наша переводчица Лунина? Хорошо… — Металлическим голосом приказал: — Сейчас же пошлите ловких парней, и пусть они понаблюдают за всеми, кто будет рассматривать окна ее квартиры. Не брать! Ни в коем случае! Обязательно проследите, куда пойдут! Выполняйте!
□
Рейнхельт еще раз прочитал письмо Кости Трубникова. В нем говорилось:
«Господни гауптштурмфюрер! Пишет вам один из тех комсомольцев, с которыми вы встречались в памятных для вас развалинах гастронома. Вы тогда оказались на редкость сговорчивым.
Вот что вынудило меня обратиться к вам. Вами арестованы моя мать, сестра и брат. Они мирные жители: стояли в стороне от борьбы с вами, истязателями моей страны.
Заявляю, что взрыв дока, диверсии на железке, на заводах организованы мною. Естественно, у меня имеются сообщники, их фамилии и адреса известны только одному мне.
Охотясь за Метелиным, вы на ложном пути, иными словами, занимаетесь мартышкиным трудом. Из-за болезни секретарь горкома комсомола давно покинул Приазовск.
Делаю вам, господин гауптштурмфюрер, предложение: освободите маму, сестру, брата — и я добровольно сдамся. Устраивает? Понимаю, вам нужны гарантии. Такой гарантией буду я сам. Если примете мои условия, я незамедлительно явлюсь к вам, после то вы должны освободить моих родных. Как видите, я доверяюсь вам, хотя уверен, товарищи назовут мой поступок безумием, более того — самоубийством.