.
Что же дала эта практически тотальная мобилизация всех способных держать оружие мужчин? Во Владивостоке сумели сформировать офицерский батальон резерва. Но на фронт из Владивостока прибыло всего… 176 человек (из 4 000), а из Никольск-Уссурийского – 200. Ни снабдить, ни вооружить их должным образом не смогли, а вместо ожидаемых 8 с половиной миллионов рублей Дитерихс получил заявление от Торгово-Промышленной Палаты Владивостока, подписанное многочисленными "русскими патриотами" (Жук, Фомиль, Хаймович, Бернштейн и проч.). В нем констатировалось "практически полное отсутствие средств и безусловная невозможность реализовать недвижимость и незначительные остатки товаров, имеющихся в городе". Взамен "чрезвычайных сборов" предприниматели говорили о своевременной уплате налогов (оказывается, выполнение этой обязанности признавалось "жертвой" (!)). Вероятно, финансовое положение приморских дельцов было действительно тяжелым. Но как разительно отличалось их многословное заявление от скромного подвига двух владивостокских девушек, пожертвовавших в фонд Правителя свои сережки, кольца и… серебряные щипчики для сахара. Дитерихс был поражен равнодушием владивостокских "торгово-промышленников". Ведь Земская Рать защищала их от "красного террора"! Но он не стал угрожать репрессиями, расстрелами и конфискациями (в Приморье смертную казнь заменила высылка в ДВР). В Указе N 64 от 11 октября, он приказал: "…в отношении тех граждан, кои выказали себя неспособными к добровольной жертвенности жизнью и достоянием во имя идеи, возглавленной Земским Собором, не прибегать к насильственным и репрессивным мерам.
Им Судья – Бог"[121].
В этом – весь Дитерихс.
Подобный результат, зная "нравы" белого тыла на протяжении всей гражданской войны, в принципе можно было предвидеть. Тыл безмолвствовал, а на фронт уходили студенты и кадеты. С молитвой на устах погибала молодость России, ее будущее. Пополнения добровольцев не спасали фронта и обреченность Приморья, невозможность ожидаемого Чуда с каждым днем становились все очевидней.
С 3 октября возобновились бои на линии Уссурийской железной дороги. Поволжская группа ген. Молчанова, с подошедшими из Владивостока ротами юнкеров Корниловского военного училища, столкнулась с частями 2-й Приамурской стрелковой дивизии Народно-Революционной армии ДВР. Во встречных боях 4-5 октября каппелевцы и ижевцы ген. Молчанова не смогли сдержать превосходящих сил красных, отступив на 50 км к Спасскому укрепленному району. Страшные потери в боях под ст. Свиягино понесли юнкера-корниловцы, наступавшие в полный рост, под командой своих курсовых офицеров, на красные пулеметы. 8 октября начались бои за Спасск. В советской историографии было принято оценивать его штурм как проведенный по всем правилам военного искусства, с ожесточенными боями за каждый из 7-ми фортов, рукопашными атаками и уличными штыковыми схватками. На самом деле, после того, как в течение двух дней по спасским укреплениям было выпущено более 8 тысяч снарядов разного калибра и красная кавалерия начала обход города с юга, руководивший обороной ген. Молчанов получил директиву из Штаба Земской Рати об оставлении укрепрайона. При этом практически все атаки красных были отбиты, а форты занимались уже после того, как их оставляли белые дружины