— Да, он сказал, что хотел бы, чтобы его делом занялась Галина Новоселова, он слышал о ней, как о хорошем работнике.
«От кого он мог обо мне слышать?» — подумала Галя с изумлением. Тогда все странное поведение Михаила объяснялось: он наверняка неправильно понял тех своих друзей, которые хвалили ее ему. Потому и беседовал с ней так. Нет, надо разобраться с этим делом!
— Понятия не имею, откуда он может знать обо мне.
— А у вас других знакомых художников нет? — спросил Алексей Львович.
— Художников? А Мещерский, что, художник?
— Да. Разве он не сказал тебе?
— Я как-то не говорила с ним о его профессии.
— Ты знаешь, Галочка, — и Алексей Львович погладил галино колено, — последнее время у нас были определенные трудности, так что этот случай для нас — первостепенной важности. Ты уж постарайся не упустить его. Прояви такт, понимание.
«Как будто он мои мысли читает», — подумала Галя и сказала:
— Конечно, конечно, Алеша.
Неожиданно она поймала себя на желании скинуть алешину руку со своего колена. Конечно, она понимала, что это просто панибратство, обычное для отношений с подчиненными, но сегодня оно было ей особенно неприятно. Хотя Алексей Львович и любил повторять, что он мужчина «в самом соку», но Гале он казался безнадежно пожилым, чтобы не сказать старым. Поэтому ей так трудно было приучить себя называть его «Алешей», как он просил всех сотрудников. Острая на язычок Оксана за глаза называла его «молодящийся Львович». Галя предпочитала более нейтральное «шеф».
— А скажи, Галочка, что ты делаешь сегодня вечером? — вдруг спросил Алексей Львович.
«Боже мой, они что, сговорились что ли?» — подумала Галя и неожиданно для себя ответила:
— К сожалению, я занята.
— Ну тогда в другой раз, — улыбнулся Алеша, убирая руку с колена.
Галя поднялась и, попрощавшись, направилась к выходу.
Она была недовольна собой. Почему она не сказала, что не собирается заниматься делом Мещерского? Пусть бы его передали Оксане или даже Свете, раз та так этого хочет. А теперь придется опять встречаться с Михаилом, выдерживать его тщательно замаскированные насмешки, наглый тон, приглашения на «презентацию». Галя раздраженно пожала плечами и откинула со лба упавшую прядь волос. Разумеется, никуда она вечером не пойдет, вот еще!
Вернувшись к себе, Галя позвонила Антонине Ивановне узнать, как дела у мамы.
— Все хорошо, Галочка, — ответила сиделка. — Поела, сейчас спит.
— Ну слава богу, а то я разволновалась после вчерашнего.
— Ничего, ничего, сегодня все в порядке. Если хотите, можете задержаться — я никуда не спешу.