Один из солдат, видимо старший, в шинели с прожженным рукавом и обвешанный зачем-то гранатами, словно шел в атаку на вражескую позицию, что-то приказал. Все четверо, расталкивая толпу, направились к человеку в бурке.
— Стой, документ! — строго произнес старший.
Человек, недоуменно озираясь и словно ища защиты у толпы, опустил сумку на снег, медленно стянул с рук замшевые перчатки. Он достал желтое портмоне, вынул бумаги и протянул их солдату.
Тот, неловко взяв их, медленно шевелил губами. Толпа молча внимательно следила за ними. Лошадь, широко расставив задние ноги, долго мочилась, брызжа во все стороны и оставляя желтое пятно на умятом снегу.
— Пономаренко! — старший поманил одного из своих товарищей, тощего и рыжеусого, похожего на недоучившегося семинариста. — Прочти!
— Тут по-немецки!
— Ты немец?! — зарычал солдат, поднося бумаги к самому лицу человека. Тот отступил назад, запнулся о сумку, подскользнулся и неловко упал на руку.
Это еще больше рассвирепило старшего. Он орал, топая сапогами:
— Ты шпиён? Германский?
Человек поднялся, вытирая снег с мокрой ладони, и негромко произнес:
— Я русский. А это заграничный паспорт. Там по-французски написано.
Солдат дернул бурку. Под ней виднелась дорогая офицерская шинель.
— Это что? Товарищи, это царский охфицер!
Со всех сторон бросились зеваки.
— Шпиёна поймали! — весело кричали оборванные мальчишки.
— Ишь какой, сукин сын, гладкий! — с ненавистью проговорила старуха в древнем салопе, вытаращивая безумные, выцветшие глаза.
Старший, презрительно глядя на человека, сплюнул ему прямо на сапог и сквозь зубы прошипел:
— Ты куда, шпиён, шел?
— Попросил бы вас быть вежливей! — строго сказал человек. — А иду я домой.
— Ах, вежливей! — протянул старший. — Извиняйте нас, ваше благородие, виноватые мы перед вами.
И, резко меняя тон, рявкнул:
— Обыскать!
Двое солдат бросились к человеку, запустили руки под бурку.
Тот закричал:
— Как смеете? На каком основании?
— Сейчас тебе будут основания…
Человек в бурке оттолкнул солдат:
— Уберите руки!
— Ах, сволочь, ты еще оказывать сопротивление? — налился багровой кровью старший. Гранаты отчаянно болтались у него на поясе.
В мгновение ока он со злобой рванул бурку, повалил офицера на снег. Ловким движением приставив винтовку к его голове, выстрелил.
Офицер растянулся на снегу, руки и ноги его судорожно сокращались. Изо рта пошла кровавая пена. По лицу бугорками быстро бежала кровь, собираясь возле головы небольшой густой лужицей. Из сумки выкатилось несколько луковиц.
— Что же вы делаете, убийцы! — закричал какой-то высокий худой старик.