А какие сокровища таятся в ткани головного мозга?
— Камешки я тоже видел, — сказал Фогарти. — Вы взгляните на правую ладонь.
Как ни отговаривала его Джулия, Бобби взял Фрэнка за руку, повернул ее вверх ладонью и подтянул рукав пиджака. В мясистой части ниже большого пальца чернел панцирь того самого таракана, который некогда прирос к туфле Бобби. Во всяком случае, Бобби показалось, что это тот самый таракан. Тельце насекомого до половины торчало наружу, мертвые глаза устремлены на указательный палец Фрэнка.
* * *
Золт обогнул дом. Возле одного окна примостилась черная кошка. Она обернулась на Золта и снова приникла к стеклу.
Бесшумно взойдя на заднее крыльцо, Золт взялся за ручку двери. Заперто.
По руке Золта пробежал голубоватый свет. Ручка повернулась, Золт открыл дверь и вошел в дом.
* * *
Джулия уже достаточно наслушалась и насмотрелась.
Оставаться рядом с Фрэнком было небезопасно. Джулия поднялась и подошла к столу, на котором стоял ее стакан виски. Допить? Нет, не поможет. Силы ее на исходе: еще не улеглась боль, вызванная смертью Томаса, так тут еще приходится разбираться в леденящей душу истории Поллардов. Джулию тянуло выпить, но она знала, что от этого станет еще хуже.
— Каким образом мы можем одолеть Золта? — спросила она старика.
— Никаким.
— Должно же быть какое-то средство.
— Увы.
— Обязательно должно.
— Почему?
— Потому что… ну, просто нельзя допустить, чтобы он победил.
Фогарти улыбнулся.
— Почему нельзя?
— Господи ты боже мой, да потому, что он несет зло, а мы творим добро! Мы вовсе не ангелы, и у нас есть свои грешки, но правда-то все равно за нами. Мы не можем не победить, иначе все на свете гроша ломаного не стоит.
Фогарти подался вперед.
— Именно! Об этом я и толкую. Этот мир действительно гроша ломаного не стоит. Мы не хорошие, не дурные — мы просто мясо. Никакой души у куска мяса нет, и ни в какой «лучший мир» она не уходит. Кто поверит, что съеденный гамбургер попадет в царство небесное?
Кровь бросилась в голову Джулии. Еще никто не возбуждал в ней такой ненависти, как доктор Фогарти. Ее взбесил отвратительный цинизм старика, но если бы только это! В его разглагольствованиях она с тревогой уловила отзвук собственных слов, сказанных в мотеле, когда пришло известие о гибели Томаса: мечты — вздор, они все равно не сбываются, и, даже если вытянешь счастливый билет, от смерти не уйти. Но презирать жизнь только потому, что она неизбежно кончается смертью… Да ведь это почти то же самое, что сравнивать человека с куском мяса.
— Удовольствие и боль — вот и все, что дарит нам жизнь, — изрек Фогарти. — А кто там прав, кто не прав, кто выиграл, кто проиграл — не суть важно.