Впрочем, парамзинцам теперь до этого не было дела. На школьном пороге огромно покоился крест, и мужики, обступившие его, теперь обсуждали, не надули ли их, действительно ли крест серебряный и сколько денег отвалит казна за это, и вообще, не будет ли этот лихой поступок со снятием креста расценён как воровство казённого имущества. Откуда-то появились напильники, и самые нетерпеливые мужики, вооружившись ими, начали яростно полосовать металл. Но чем быстрее они это делали, тем отчаяннее становилось их разочарование – крест был железным. Серебряными брызгами разлетались острые опилки. Кому-то пришло в голову попробовать их на зуб, это лишний раз подтвердило обидный вывод.
Потихоньку толпа начала расходиться, на все лады обсуждая случившееся. Многие, наверное, и не заметили, как выскочившего из тёмного проёма колокольни Мишку радостно встретила мать, поблекшими старческими руками обняла его за шею, притянула к себе. Тот нетерпеливо потоптался на месте, потом оттолкнул мать, направился к кресту. Гаврилов пошёл к нему навстречу, закричал:
– Пропало дело. Мишка! Обманули нас, как воробьёв на гумне. Крест-то железным оказался!
– Ну и чёрт с ним, с крестом! – Тишкин замахал руками. – Начальство, небось, не обманет, а полпуда муки дороже этого креста сейчас стоит.
И они подались к конторе.
А через два часа встретил Андрей Мишку уже на улице. Шли они с Гавриловым в стельку пьяные, держась друг за друга. Маленький Гаврилов совсем ослаб от выпитой водки, повисал на руке Мишки. Зато Мишке выпивка, казалось, добавила силы, он орал похабные песни, пытался пуститься в пляс, размахивая руками. От загулявших сельчан шарахались в сторону, и только мелкота, такие, как Андрей, десятилетние, молча сопровождали Мишку и Гаврилова за околицу. Там пьяненькие долго возились на лугу, пытались бороться друг с другом, но окончательно окосевший Гаврилов мешком свалился на землю и захрапел, подложив свой маленький кулачок под голову. Мишка покурил, а потом тоже улёгся рядом, и скоро могучий храп огласил луг. А через три дня исчез из деревни Мишка. Навсегда исчез, как в бездну канул…
В общем, тяжёлый разговор произошёл у Андрея с Анютой; кажется, ещё мгновение – и она расплачется, опять погрузится в свои воспоминания. Андрей долго придумывал, чем бы развеселить Анюту, согреть её душу. Он взял её потную горячую руку, сказал с усмешкой:
– Хочешь, я тебе погадаю?
– Как это сделаешь?
– А у меня талант судьбу угадывать…
– Брось ты, Андрюха, заливать. Ты не цыган…
– Не цыган, а судьбу твою угадаю… Хочешь или не хочешь, говори сразу.