Что ми хощете дати, и аз вам предам Его (Мф. 26:15). Несчастный! Раб продает Владыку. Порядок извратился: Я искупаю тебя от греха Своей Кровью, а ты продаешь Меня за тридцать оболов? Далее. Человек продаст Бога? Пусть он представит, что продает. Кто продаваемый? И за какую цену кто–нибудь купит Бога? И что так дешево совершаешь сделку? Бога в образе человека продает за тридцать оболов как раба, как варвара? Рассуди, какая цена воплотившегося Бога, и какая цена Того, Кто явился как человек? Что ми хощете дати? А ты, что ты желаешь получить? Ибо те не могут дать ничего равноценное Богу. Они же поставиша ему тридесять сребреников (Мф. 26:15). Неужели за тридцать сребреников продают Врача, лечившего бесплатно, – Врача, дающего зрение слепым, воздвигающего хромых к ходьбе? Это говорю, чтобы навести тебя на мысль, поскольку вы порицаете жену за то, что она еще и прежде смерти почтила как мертвого Того, Кто в мертвых свободен от смерти; за то, что она миром предзнаменовала благодать погребения и воскресения. Но ты будешь иметь плодом предательства удавление, а память о той,идеже аще проповедано будет Евангелие (Мф. 26:13), пребудет неизгладимой». Он сказал, и оказалось так, что миро Аарона и Елеазара прекратилось, и рог иссяк, а алавастр ее изливается во все века, благоуханием напоминая о ней.
10. Но так Христос говорит Иуде, а ропщущему фарисею говорит так: Симоне, имам ти нечто рещи (Лк. 7:40). О невыразимая радость! О несказанное человеколюбие! Бог с человеком беседует и предлагает образ человеколюбия, отводя от него порок. Ибо говорит: «Симоне, имам ти нечто рещи. Имею сказать то, что никому из древних не говорил, ни патриарху, ни пророку, ни законодателю. Ибо тогда, требуя око за око, зуб за зуб (Ис. 21:24), искали справедливости. Но когда не смогли понести справедливости, Я вместо закона ввожу благодать и скажу тебе о неизреченном таинстве». А тот говорит: Учителю, рцы. И Иисус ему: Два должника беста заимодавцу некоему (Лк. 7:40–41). Смотри на мудрость Божью: он не говорит о жене, чтобы не повредить ответу. Един — говорит – бе должен пятиюсот динарий, другий же пятиюдесят (Лк. 7:41). Страшен образ повествования. Жизнь наша — документ, в котором невидимо записаны и помыслы, и дела, и блуждание глаз, и движения души. Но человеколюбивый Заимодавец, разрывающий рукописание согрешений, освобождает от страха, причем, Он не только разрывает, но также изглаждает их водой крещения, чтобы даже след от буквы или слога не оставался напоминанием о прошлых грехах.
Не имущема же има воздати, обема отда (Лк. 7:42). Увидел ты человеколюбивого заимодавца, как он дает взаймы и обратно не забирает? И что, хотя в отношении к нему поступили несправедливо, он не озлобился, но рука его простирается к просящим? Не имущема же има воздати, обема отда. Отпускает тем, кто не имел, но не тем, кто не хотел, потому что одно — не иметь, а другое — не хотеть. Я говорю о том, что Бог ничего от нас не ищет, как только покаяния, поэтому желает, чтобы мы всегда были благодарными и устремлялись к покаянию. Если мы захотим покаяться, множество согрешений обнаруживает, что наше покаяние слабо, и мы не выплатим должного не потому, что не желаем, а потому, что не имеем. Поэтому говорит: Не имущема же има, — с той целью, чтобы показать, что Он, поскольку видит, что они желают через покаяние отплатить должное и не могут по причине множества согрешений, уступает им как Человеколюбец, освобождая от необходимости долга не по делам, а ради их произволения. Итак, поскольку они не имели чем заплатить, Он простил обоим, не отдавая бичеванию, не истязая, не предавая бесчестию.