— Раньше мы были наивными дурами, Ксю, а теперь я стала умнее и старше, это ты все гоняешься по миру за своими фанабериями, — Наташа зло выплевывала слова, она уже не помнила того счастливого университетского времени, когда они с Ксю были лучшими подругами и вместе мечтали о невозможном. Наташа давно забросила мечты, у нее была Соня, больная астмой, добрый муж со стабильной, но невысокой зарплатой и собственная работа в совсем неплохой адвокатской конторе. Все было нормально — именно нормально, не больше! Ксения же продолжала порхать из страны в страну, выигрывать суперсложные дела и давать интервью деловым журналам. Наташа ненавидела ее, даже Ксенин внешний вид раздражал до глубины души — шелковое алое платье с огромными тропическими цветами, блестящие босоножки и ярко-красный педикюр, и это, когда дома, кроме них с Соней, не было никого. Наверное, это ее платье стоило больше, чем весь Наташин гардероб. — Ксень, что за вульгарное платье, — не сдержалась и бросила Наташа.
— Да, ладно тебе! — засмеялась Ксения, — Ты же всегда любила красное! И потом я так устаю от строгих костюмов и пучка на голове, что в выходные мне хочется буйства красок. Выпей вина, улыбнись мне, — Ксения не теряла надежды расшевелить подругу.
— Я не пью, Леше это не нравится, — сказала в ответ Наташа.
— Ну раз Леше не нравится, то это веский довод, — засмеялась Ксения и протянула руку за бокалом.
— Тебе бы тоже пора подумать о муже и детях, ты старше меня на год, в апреле тебе исполнится 30, — продолжала гнуть свою линию Наташа.
Ксения не успела вспылить, на столике весело зазвенел ноут-бук, сообщая о пришедшем письме.
— Не можешь на вечер отказаться от работы, чтобы побыть с подругой, — зашипела Наташа, словно то, что минутой раньше происходило между ней и Ксенией походило на дружеский разговор.
На яхте гремела музыка, толпы длинноногих девиц царапали нежное дерево палубы своими высоченными каблуками — Ксения бы наверняка надела кожаные мокасины, белоснежные шорты и еще что-нибудь в стиле Сен-Тропе, — некстати подумал Антон.
Вдову Клико и Кристалл давно сменили джин и пиво, теперь он и сам недоумевал, зачем позвал всю эту толпу на вечеринку и зачем задумал саму вечеринку, — словно это могло хоть что-то изменить, уменьшить боль и, главное, заставить замолчать память.
Море уже почти полностью поглотила солнце, из бирюзовой водная гладь становилась таинственной и мрачной, цвета индиго.
Антон сидел на носу яхты, здесь не так слышались смешки и разудалые пляски, ветер шевелил его волосы и доносил с берега сладковатый аромат. Уже давно пора было вернуться в Москву, а лучше в Петропавловск, или хотя бы разобрать накопившуюся почту: письма, контракты, претензии, приглашения, но ему не хотелось ровным счетом ничего. Антон не мог заставить себя даже сойти на берег, он не отвечал на звонки, а по электронной почтой переписывался только с Ксю. Он болтался в Средиземном море уже четвертую неделю, заходя в порты, чтобы заправить яхту, набрать воды и купить продукты, да вот вчера в Ницце умудрился захватить с собой ту гламурную толпу, что сейчас, забыв о хозяине, вовсю радовалась жизни на нижней палубе. Вдалеке вспыхивали огоньки Сан-Ремо, Антон держала на коленях ноут-бук и сочинял очередное письмо.