— Там ванная. Она у нас находится в помещении.
Раиса попыталась открыть окно. Но оно было наглухо заколочено гвоздями. Полуразвалившееся здание, грязный снег — итак, здесь был их новый дом.
Лев почувствовал навалившуюся усталость. Он терпел унижение, пока оно носило абстрактный характер, но теперь, когда оно обрело реальные черты, воплотившись в эту комнату, ему вдруг захотелось лечь, закрыть глаза и заснуть, отгородившись от внешнего мира. Но его ждали внизу, и он лишь положил свой чемодан на кровать, будучи не в силах посмотреть Раисе в глаза — не от гнева, а от стыда. Не сказав ни слова, он вышел из комнаты.
* * *
Льва привезли на городскую телефонную станцию и проводили внутрь. Здесь ждали своей очереди несколько сотен человек, чтобы в назначенное им время поговорить пару минут по телефону. Поскольку большинству пришлось расстаться со своими семьями, чтобы получить здесь работу, Лев понимал, что они очень дорожили этими минутами. Но Нестерову не было нужды ждать своей очереди, и он сразу же направился к крошечной кабинке.
Сделав вызов — что именно он говорил, Лев не слышал, — генерал протянул ему трубку. Лев поднес ее к уху и стал ждать.
— Как устроился?
Это был Василий. Он продолжал:
— Хочешь повесить трубку, верно? Но не можешь. Ты не можешь сделать даже этого.
— Что тебе нужно?
— Не терять с тобой связь, чтобы ты рассказал мне, как живешь там, а я расскажу тебе, как мы живем здесь. Да, пока не забыл: ту милую квартирку, которой ты добился для своих родителей, у них отобрали. Мы нашли жилье, более подходящее для их нынешнего статуса. Пожалуй, там холодно и полно других жильцов. Наверняка очень грязно. Они делят комнату с семьей из семи человек, включая, по-моему, пятерых маленьких детей. Кстати, твоего отца, кажется, больше не мучают эти ужасные боли в спине. Какой позор, что всего за год до пенсии ему пришлось вернуться на сборочный конвейер: один год может показаться равным десяти, когда ты не любишь свою работу. Но ты и сам вскоре убедишься в этом.
— Мои родители — хорошие люди. Они работали всю жизнь. Они не сделали тебе ничего плохого.
— Зато я постараюсь причинить им как можно больше вреда.
— Что тебе от меня нужно?
— Извинений.
— Василий, прости меня.
— Ты даже не знаешь, за что просишь прощения.
— Я плохо с тобой обошелся. И прошу — прости меня.
— За что именно ты просишь прощения? Поточнее, будь любезен. От этого зависит судьба твоих родителей.
— Мне не следовало бить тебя.
— У тебя плохо получается. Как-то неубедительно.
В отчаянии Лев заговорил, слыша, как дрожит и срывается его голос: