— Если только родственники не забирают покойника, мы кремируем тела на протяжении двенадцати часов с момента поступления. Умершие от туберкулеза кремируются в течение часа. Да и к чему хранить трупы? Подождите меня, я сейчас вернусь.
Доктор отпер стальную дверь и вошел в морг. Лев подошел к емкости и заглянул через край. Он не увидел ничего, кроме собственного отражения. Поверхность была неподвижной и черной, хотя, судя по пятнам на бетонных стенках, на самом деле жидкость имела темно-оранжевый цвет. С одной стороны висел багор, длинный металлический шест с зазубренным крюком на конце. Лев взял его в руки и для пробы погрузил в жидкость. Та заколыхалась, подобно сиропу, и тут же вновь сомкнулась, обретая прежнюю гладкость. Лев опустил багор глубже, и на этот раз почувствовал, как крюк зацепился за что-то тяжелое. Он налег на багор всем телом. На поверхность всплыло обнаженное тело, медленно повернулось лицом вверх и опять ушло на дно. Из дверей морга появился Тяпкин, толкая перед собой каталку.
— Эти трупы будут обложены льдом и отправлены в Свердловск для анатомирования в тамошнем мединституте. Я нашел вашу девушку.
Лариса Петрова лежала на спине. Кожа у нее была бледной, перечеркнутой синими прожилками вен, тонкими, как паутина. У нее и впрямь оказались соломенно-желтые волосы. Челка была обрезана неровно: очевидно, эту часть и присвоил себе Варлам. Во рту у нее уже не было земли — ее убрали, — но челюсть по-прежнему отвисала, так и оставшись в прежнем положении. Зубы и язык у нее были грязными, окрашенными в темно-коричневый цвет почвы, которую насильно запихнули ей в рот.
— Во рту у нее была земля.
— В самом деле? Прошу прощения, но я впервые осматриваю ее тело.
— Да, рот у нее был буквально забит ею.
— Вероятно, врач убрал ее, чтобы осмотреть горло.
— Землю случайно не сохранили?
— Вряд ли.
Глаза у девушки были открыты. Они оказались голубыми. Не исключено, что ее мать переехала сюда из какого-нибудь городка неподалеку от финской границы, с Балтики. Вспомнив байку о том, что в зрачках жертвы навсегда запечатлевается лицо убийцы, Лев склонился над телом, вглядываясь в бледно-голубые глаза. Смутившись, он резко выпрямился. Тяпкин понимающе улыбнулся.
— Мы все так делаем — что врачи, что оперативники. И пусть здравый смысл подсказывает нам, что этого не может быть, мы все равно хотим убедиться сами. Разумеется, будь это правдой, ваша работа стала бы намного легче.
— Будь это правдой, убийцы выкалывали бы своим жертвам глаза.
Льву еще никогда не приходилось осматривать трупы — во всяком случае, в качестве эксперта-криминалиста, — поэтому он не знал даже, с чего начать. По его мнению, раны были столь многочисленными и жестокими, что наносил их явно маньяк. Грудь девушки была разворочена. Он увидел достаточно. Варлам Бабинич подходил по всем статьям. А землю он, должно быть, принес с собой, руководствуясь какими-то своими непонятными мотивами.