Дэн снова припозднился, но, кажется, у него это вошло в привычку. Потом отказался от ужина, сказав, что сыт. Вот это было что-то новенькое.
— Ты посвящаешь своей работе слишком много времени, — разочарованно заметила Брук.
— Лучше это, чем посвятить жизнь изучению литературы гвинейского племени…
— Русской литературы, — поправила его Брук. — И я по-прежнему не понимаю, что здесь плохого.
Так она бросила пробный камень. Это было довольно рискованно, ведь в прошлый раз именно так началась ссора, но Брук должна была проверить правильность своих догадок. Если Дэн попытается малейшую мелочь раздуть в скандал, значит, он искусственно пытается нагнетать обстановку для того, чтобы держать ее на расстоянии.
— По-моему, ничем не хуже, чем твоя дурацкая работа.
— Моя работа вовсе не «дурацкая»! — уже с напряжением в голосе сказал Дэн и выжидающе уставился на Брук, словно ожидая ответного хода.
О, она все-таки оказалась права! Он просто трус, боится, что она попробует навязаться ему.
— Ты мог бы вести себя как нормальный человек, а не пытаться мне досадить, — сухо сказала Брук, и Дэн замер.
— Что это значит? — зловещим тоном поинтересовался он.
— Только то, что, если ты не хочешь со мной общаться, тебе просто достаточно мне сказать об этом, а не хамить! И, кстати, сегодня твоя очередь мыть посуду! — мстительно добавила Брук. Ужасный, закоренелый трус!..
— Но ведь я не ужинал.
— Все равно твоя очередь!
Когда Дэн вымыл посуду и пришел в гостиную, Брук сидела на софе и делала вид, что читает. У нее снова было несчастное лицо, и Дэну почти физически стало больно оттого, он делает Брук несчастной. Коварные слова сожаления застыли на губах. Нет, нельзя проявлять мягкости. Потом станет еще хуже! Дэн включил телевизор и нашел канал, транслирующий футбольный матч. Дэн не слишком жаловал футбол, но уселся основательно и сделал вид, что ему страшно интересно.
— Не мог бы ты сделать звук тише, я читаю, — предельно вежливо спросила Брук.
— Неужели Пушкина? — ехидно осведомился Дэн, и Брук поняла, что даже мойка посуды не остудила его, как она надеялась. Он снова провоцирует ее, пытаясь закончить начатое, то, что не сумел вчера. — Или одну из тех книжонок, которыми завалена твоя квартира?..
— Что? — зловещим тоном поинтересовалась Брук.
— Теперь я знаю, откуда идут эти фантазии. От этого увлечения любовной ересью!
Эти слова оскорбили Брук до глубины души.
На этот раз он слишком далеко зашел! Брук, добрейшее и милейшее существо, охватило бешенство.
— Фантазии? Какие фантазии? Разве ты можешь знать, что у меня в голове и что я на самом деле чувствую? — Внутри Брук словно прорвалась плотина, и глаза Дэна, не ожидавшего столь бурной реакции, невольно расширились. — Как долго ты еще собираешься разыгрывать этот спектакль?! — обвинила она его так гневно, как средневековый инквизитор — еретика.