— Женщине лучше не играть с Бартом, папа. Если только не хочет обжечься.
— Ты говоришь так, будто за плечами собственный опыт. Неужели обожглась?
— Что-то в таком роде… Но думаю, и ему досталось. Понимаю, твое любопытство не удовлетворено. Поверь, я сама сообщу тебе, если вдруг появятся заслуживающие внимания факты, касающиеся меня и Барта.
— Любопытство здесь ни при чем. Ты чересчур замкнутая, Хильда верно подметила. Никогда не поделишься с ней по-женски своими проблемами.
— Особо мне и делиться нечем, — сухо ответила Дебора, не желавшая обсуждать свои отношения с мачехой. — Спокойной ночи, папа. Приятных снов.
Своими расспросами отец не только воскресил в памяти Деби кошмар, каким оказался ее брак, и печальный опыт с Палмером, но почему-то заставил почувствовать себя виноватой за пренебрежение к Хильде. Да, она никогда ничего не рассказывала ей. А с какой стати? Вряд ли бы та сострадала или сочувствовала. Была бы жива мать — другое дело. С отцом, пожалуй, могла бы стать образцом откровенности, однако именно ему вечно не хватало времени выслушать ее.
Теперь поздно что-то менять. Нелепо становиться и одной из тех молодых особ, что в непринужденной беседе делятся секретами, сплетнями, шушукаются и таким образом заводят себе закадычных подруг.
Дебора быстро спустилась по ступенькам и, усевшись на сиденье рядом с Палмером, извинилась за долгое отсутствие.
— Все в порядке, — ответил Барт, хотя в его тоне прозвучало нечто вроде обиды. — Я ждал этого вечера десять лет. Несколько лишних минут не имеют значения.
Она резко повернула голову, недоуменно уставясь на него.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Тебе, черт возьми, прекрасно известно, что я хочу сказать, — произнес он, мягко трогая ее за локоть.
— Ты… ты обещал не прикасаться ко мне.
— Да, но… до того, как почувствовал запах твоих духов… Решил… ты отважилась снять свое строгое эмбарго.
— Вот и ошибся! Если ты так думаешь, можешь поворачивать обратно! Я… не намерена, не хочу…
— Ладно, ладно, успокойся! Клянусь — буду хорошим мальчиком!.. И потом, я совсем не имел в виду секс, когда говорил, что ждал десять лет. Хотя следует признать — твой образ всегда вызывал у меня чувства… сексуального свойства, — печально добавил он. — Я имел в виду возможность все уладить, начистоту поговорить и перестать наконец враждебно относиться друг к другу… Хотел быть откровенным с тобой до конца.
— Разве юристам свойственна откровенность? — язвительно бросила Деби.
— Лучше чем кому-либо, поскольку мы только и делаем, что стараемся избегать ее, — усмехнулся Палмер.