- Я говорю то, что вижу, мастер.
И не дав мне опомниться, Соу неуловимым движением метнулась ко мне, нанося несколько ударов и мгновенно разрывая дистанцию. Я бестолково задергался, прикрывая разбитый нос. На языке появился металлический привкус крови.
- Кто–то тут еще хотел нападать. Ты беспомощен, мастер. Даже малышка Хина справится с тобой без труда.
- Посмот…
Удар под колено заставил меня потерять равновесие и пропустить увесистый пинок по печени. Пора бы собраться… Это все–таки тренировка, а не избиение.
- Что там с боевым духом?
- Собирается. Рискни…
На этот раз мне удалось увернуться от первого удара, но второй все–таки достиг цели, отдаваясь болью в зубах. Болью…
Соусейсеки кружилась, выжидая чего–то, заставляя меня дергаться в ответ на ложные выпады. Нужен был другой способ — на силу и реакцию я не рассчитывал.
И я попробовал другую тактику.
Глаза закрыты. Боль на периферию. Очистить мысли. Оставить только ритм — сердце стало барабаном для напевов войны. А затем пришли слова. Речитатив слов на латыни откуда–то из глубин памяти — боевой гимн, забытый и воскресший в минуту необходимости.
Несколько пропущенных ударов не сбили мелодию, а напротив, стали сигналом для ее роста. Слабо вибрировали кости, трепетали напрягающиеся мускулы, похрустывали суставы. Гимн рос где–то в середине груди, и даже отдельные слова приобрели значение. «Стучите, молоты сердец; лейтесь, реки крови; Бегите в сражение, быстрые ноги; Нет для воина обратной дороги; В ярость твою уверуют боги»
Я открыл глаза, налившиеся кровью, и позволил ушам снова слышать. Воздух возле головы шелохнулся, и мелодия слегка дернула шею, чтобы удар прошел мимо. Тело изогнулось в неестественном прыжке и я ушел от выпадов Соусейсеки — чтобы напасть. Она не ожидала, что я смогу так проигнорировать инерцию собственного тела, и мне удалось сбить с нее шляпу. Все же она была слишком быстра.
- Что ты сделал?
- Амок.
Мои следующие удары тоже достали лишь воздух, но Соу пришлось отступить.
- Все равно не справишься!
- Врешь.
Ее атака была молниеносной, но мелодия знала о ней. Даже уклоняться особо не пришлось. А затем я потерял контроль. В последующем обмене ударами уже не было моей воли — только кульминация кровавых гимнов. Соу поняла, что нечто вышло из–под контроля, но попыталась остановить это силой. Напрасно.
Мне удалось перехватить контроль, когда правая рука была готова сломать ей шею. За эти короткие мгновения я бросил всю боль, которую, наконец–то, ощутил, в собственное солнечное сплетение и разорвал паутину ритма. В глазах потемнело, и я кулем повалился на прохладный камень арены. Успел.