- Опасаешься врачей? Попробую задурить им головы или оглушу — это уже дело десятое. Даже если они увидят падающих с потолка кукол, им никто не поверит. Скажут, мол, шланг у анестезиолога треснул.
- Сущее безумие. Суигинто, ты хоть скажи, что не согласна на такую авантюру!
- А кто сказал, что я не согласна? В словах твоего медиума есть смысл — и я не ожидала, что кто–то из людей будет так рисковать, чтобы сдержать слово.
- Рискнешь не только собой, но и Мегу ради призрачного шанса? Не верю.
- Может, потому что я не такая трусишка, как некоторые?
- Ставить на карту жизнь и более того, Игру Алисы для тебя теперь так просто?
- Не тебе судить об этом, проигравшая. Я считаю, что ничем не рискую в этом плане, кроме жизни Мегу, которая вот–вот оборвется и без нашего вмешательства.
- Я проиграла в честном поединке и Игра продолжается. А если Мегу проснется раньше, чем мы успеем выбраться? Не только ты, но и что важнее, Роза Мистика исчезнут и Игра…
- Игре ничего не угрожает. Отец следит за нами и не допустит ничего, что нарушило бы его план. Или ты уже в это не веришь?
- Ты думаешь, Отец станет воскрешать тебя снова и снова? Играешь с его терпением?
- Замолчи! — Суигинто сорвалась на крик, — У меня нет поводов сомневаться! Нет поводов бояться! Отец не даст просто так сгинуть той, кто станет Алисой!
- Алисой, как же. Не думай, что твое хвастовство тебя украшает в его глазах.
- Хвастовство?! Я уже однажды отправила тебя в небытие, недоверчивая слабачка, и ты знаешь, что мои слова не пустой звук!
- Довольно. Пока вы ругаетесь, время уходит. Закончим начатое и упражняйтесь в злословии сколько вам будет угодно. Хотя я бы предпочел другое, конечно.
- Ладно, медиум, на этот раз достаточно. Так что, Четвертая, ты все еще против плана?
- Против. Но если мастер решил, что мы справимся — мы справимся.
- Что ж, тогда за дело. Суигинто, ты узнаешь у Мегу кое–какие подробности. Кому из врачей она более прочего доверяет, какие у нее отношения с родителями и…помнит ли она сказки Андерсена. Только ненавязчиво, между прочим — ну не мне тебя учить.
- Хорошо. Это будет легко. Что еще? — кажется, Суигинто остыла при упоминании о Мегу.
- Пока ничего. Мы займемся плетением и книгами. Потом Суисейсеки.
- Как ты убедишь ее помочь?
- Еще не знаю. Посмотрим, утро вечера мудренее. Соусейсеки!
- Что, мастер?
- Будем готовиться работать с фиолетовым. Сама знаешь, каждая краска у нас с сюрпризом.
- Да, мастер. Можешь на меня рассчитывать.
- Отлично. Тогда не будем медлить!
Фиолетовое плетение. Единственное, затрагивающее лицо — впрочем, на гравюре Либер Кламорис это выглядело довольно неплохо. Гораздо больше меня беспокоили скрытые в краске испытания — после черного это уже не интересно было, а скорее страшно. «Покрывающий лицо маской обманов, ищущий власти над причинами и следствиями, помни — в каждой игре рано или поздно бывают проигрыши. Туже и туже закручивается извращенная реальность, и когда не выдержит, познаешь горький плод, тобою взращенный. Носи Лицо Лжеца, скрываясь во тьме от расплаты и бойся потерять в нем себя, ибо жалок и убог тот, у кого под маской лишь пустота».