Взяв на руки свое творение, я повернулся к затихшим куклам, поглаживая гомункулуса по лысой свинцовой голове.
- Знакомьтесь со старшим из братьев, крошкой Цахесом. Он не слишком красив, и честностью не страдает, но кое–чем сможет нам помочь. В его маленьком теле спит большая сила, и этот храбрый малый одолеет злого каменного великана, став настоящим сказочным героем. Правда, Цахес? — и существо заурчало, ластясь ко мне холодной головой.
- Что это за дрянь, медиум? — первой заговорила Суигинто, которой явно не слишком понравилось увиденное.
- Эта дрянь, как ты говоришь, снесет голову самой большой статуе во сне Мегу без особых усилий, а его братья, еще не родившиеся, уничтожат остальных.
- Обязательно было делать его…таким?
- Он наг и слаб, как и все младенцы, не вини его. Чтобы он обрел полную силу, я попрошу у тебя кое–что.
- У меня? Что же
- Пёрышко. Он птенчик, а не клубок лжи, просто еще неоперившийся.
- Что ж, держи, — и она вытряхнула на нас ворох перьев, закружившихся вокруг черным дождем.
Цахес внимательно наблюдал за ними, а затем вдруг схватил одно и вставил себе в затылок, глядя на меня, словно искал одобрения. Я благосклонно улыбнулся и кивнул ему.
Спустя пару минут вместо неприятного фиолетового клубка по полу мастерской бегал пушистый комок перьев, из которого поблескивало улыбающееся металлическое лицо. Теперь куклы уже не смотрели на него с неодобрением, а даже улыбались, глядя на его смешные ужимки. Я слегка напрягся, когда Соусейсеки взяла его на руки, но крошка Цахес знал своего будущего врага в лицо и лишь мурлыкал, когда она чесала ему спинку.
Мы еще долго работали в тут ночь. Пушистый выводок Цахесов резвился под ногами, и я даже засмотрелся, как трогательно старший заботился о том, чтобы меньшие не выбегали наружу, на неизведанные пространства сна.
С помощью удивительных способностей Суисейсеки я изготовил и некоторые другие предметы для нашего похода — два могучих зелья–снотворных, где соки мака и дурмана смешались с эссенцией колыбельных, утренней дрёмой, лекциями некоторых моих бывших профессоров и теплыми лучиками весеннего солнца; хрупкие стеклянные шарики с горстями благословенного терновника внутри и особую рукавицу с символами подчинения, которая могла бы помочь с этим терновником справиться.
Когда мы закончили, в мире снаружи только–только вставало солнце. Кажется, все шло по плану.
Шагая по коридорам больницы в поисках нужной палаты, я недоумевал, почему окружающие так подозрительно на меня косятся. Они должны были видеть знакомого им Сенамуру, не более, а когда одна из медсестер выронила при моем появлении бокс с инструментами и юркнула в ближайшую дверь, я понял, что где–то прокололся. Впрочем, никто не пытался меня остановить и этого было достаточно.