— Возникли проблемы. Как обычный снайпер я работать не смогу. "Мне каждый вечер нужно будет знать, когда Эдварде собирается выходить из «Луизианы». Я буду поблизости. Как только позволит обстановка, я его прикончу.
Корсаков не боялся говорить по телефону открытым текстом. Свое имя он не называл, а если телефон Террановы прослушивается, то это его проблемы. Помолчав, Терранова бесстрастно спросил:
— Что от меня требуется?
— Оставьте рацию у меня в номере. Кодовым словом пусть будет, например, «Выход». Кроме того, Джо обещал выправить мне кое-какие документы. Это все.
— Хорошо, — произнес Терранова и повесил трубку.
В районе 37-й улицы Корсаков обошел несколько баров и в том, который показался ему самым тихим, провел за чтением газет время до темноты. Вернувшись в номер, он обнаружил там рацию, инфракрасный прицел (который ему уже вряд ли мог понадобиться) и полный холодильник закусок и напитков. Повесив на дверь табличку «Не беспокоить», Корсаков завалился спать. Спал он до полудня, так как предвидел, что в скором времени недосыпание ему обеспечено — способность есть, спать и бездельничать «про запас» он приобрел на войне.
Проснувшись, он несколько часов подряд проделывал разнообразные физические упражнения, постепенно переходя от простейших силовых к отработке концентрированных ударов, а от них — к головоломным сальто, причем приземлялся на ковер так мягко, что сосед снизу, вероятно, ничего не слышал. В чередовании упражнений, которые он выполнял, сторонний наблюдатель мог бы почувствовать некую закономерность, но определить, в чем она состоит, скорее всего не сумел бы. За исключением простейших, ни одно упражнение не выполнялось два раза кряду, их последовательность не была разбита на повторяющиеся блоки, и вообще закономерность их чередования состояла, по-видимому, в отсутствии всякого порядка. Учитель некогда внушил Корсакову, что повторение одного и того же действия может закрепить навык выполнения действия, но напрочь отбивает способность быстро выбрать из всех имеющихся навыков тот единственный, которым в данной неожиданно возникшей ситуации следует воспользоваться. «Спортсмен знает, что ему придется делать, когда выходит на арену, поскольку существует распорядок состязаний и существуют правила, но в той жизни, для которой я тебя готовлю, не будет ни распорядка, ни правил», — так в присущей ему афористичной манере говорил Корсакову Томми Эндо, его учитель, умерший от ножа в собственном спортивном зале на глазах у воспитанников. Он научил Корсакова рассматривать собственное тело как самое совершенное оружие, а его смерть послужила лучшим доказательством того факта, что любое оружие нуждается в до полнении: при любом навыке оказывается не лишним добротный клинок или хороший ствол, без которых тебе опасен любой вооруженный замухрышка, но в то же время какой-нибудь неповоротливый толстяк не в состоянии использовать и сотой доли тех преимуществ, которые клинок и ствол предоставляют подготовленному обладателю.