– Хотите вина?
Филипп вернул Ксению к действительности. Он сел рядом и протянул ей стакан с красным вином.
– А вы?
– Я за рулем.
Ксении хотелось пить. Вино оказалось приятно кисловатым, с привкусом черного винограда.
– Вы… хотели поговорить со мной? О чем?
Чигоренко задумчиво смотрел на пламя, пожирающее сухие ветки. Было похоже, что с ним происходит то же самое. Откуда ни возьмись, в его душе родилось чувство, пожирающее его подобно этому огню. Выходит, он сухая ветка? Вернее, был веткой. А теперь?
– Что останется после того, как догорит этот костер? – спросил Филипп.
– Пепел…
– Приятно слышать, – невесело усмехнулся он. – И все?
– Все. Дерево дает жизнь огню. Во время горения скрытая в нем энергия освобождается. А почему вы спрашиваете?
– Я люблю вас, Ксения, – сказал Филипп. – Этот огонь все сильнее разгорается во мне. Я бессилен помешать ему. Нет ни дня, ни ночи, ни единой секунды, когда бы я не думал о вас. Назовите это страстью, безумием, болезнью – как вам будет угодно…
Он обнял Ксению, прижал ее к себе и начал целовать. Она вяло сопротивлялась. Было жарко. От солнца, от костра и от объятий Филиппа. Проснувшееся желание захватило их обоих… Ксения позволила ему ласкать себя, сама же, закрыв глаза, погрузилась в свои ощущения. Они оказались восхитительными. Филипп был красивым и умелым мужчиной, неожиданно страстным… Оргазм наступил быстрее, чем она хотела.
Все произошло так бурно, что Ксения не сразу опомнилась. Филипп лежал рядом, глядя в небо. Его частое дыхание казалось ей напряженно пульсирующей оранжево-красной мозаикой. Она нарисует ее сегодня вечером.
– И что мы теперь будем делать? – спросила Ксения.
Филипп наклонился и легонько коснулся ее губ своими губами.
– Не знаю… Я на все согласен. А как ты?
– Господи! – Ксения закрыла глаза. – Я чувствую себя ужасно. Бедная Юля! Как я могла позволить тебе и себе сделать это? Ты знаешь, кто мы теперь? Любовники!
– Ты так говоришь, будто мы совершили что-то противоестественное. И при чем тут Юля?
– Она твоя жена. Вернее, ты ее муж. Ах, какая разница? Ты изменил ей! И я тоже. Мы оба виноваты.
– По-твоему, лучше изменять себе и предавать себя? – возразил Филипп. – Только потому, что это не наказуемо? И потому, что люди это не осуждают?
Ксения вздохнула и положила голову ему на грудь.
– Ты весь мокрый…
– Пойдем купаться!
Он схватил Ксению на руки и побежал к воде.
– Подожди! – закричала она. – Мы же голые!
– Как Адам и Ева! – согласился Филипп, с шумом бросаясь в воду. – В раю, любимая, все так ходят.
– Мы не в раю…
– Ты заблуждаешься, – прошептал Филипп, не выпуская ее из своих объятий.