– У вас изумительно! – восхищался Берг. – Нигде не видел ничего подобного.
– А я вообще ни на кого не похож, – смеялся Шахров. – Я уникален.
– Это правда, – пьяно кивал головой Берг. – Все, за что вы беретесь, превращается в золото.
Официант принес горячее – мясо в ореховом соусе со спаржей и горошком. Шахров велел ему сбегать за шампанским.
Виталий Анисимович окончательно опьянел.
– У-у вас п-прекрасная кухня… – бормотал он. – П-прекрасная…
– Я переманил повара из Москвы, – объяснил Шах, подкладывая себе еще мяса. – И плачу ему вдвое больше, чем он получал там. Если хочешь, чтобы жизнь что-то давала, нельзя жадничать.
Лицо Берга налилось кровью от еды и выпивки. Его высокий лоб покрылся капельками пота.
– Наша б-благотворительная акция прошла неожиданно у-успешно, – с трудом выговорил он. – Р-роман этого… Гу…
– Гусарова, – подсказал Егор Иванович. Он пил не меньше Берга, но оставался совершенно трезвым. – Иллариона Гусарова.
– Да-да… Так вот. М-мне звонил директор к-книжного магазина. Он ска… сказал, что книга пользуется с-спросом.
Шахров кивнул. С ним связался главный редактор издательства и предложил выпустить дополнительный тираж. «Сиреневый аромат ночи», к удивлению продавцов, улетал с прилавков в мгновение ока. Егор Иванович прочитал роман из любопытства, но не нашел в нем ничего особенного. Да, увлекательно, интересно… Наверное, молодежи нравится фантастика. А он уже вышел из этого возраста. Впрочем, он был и оставался приверженцем классики, поэтому не воспринимал новые веяния слишком серьезно.
У Шахрова был только один идол, одно божество, которому он приносил жертвы, – Сила. Он начал поклоняться ей еще с колыбели. Сила была на его стороне, она ему помогала. Людей он привык судить и оценивать исключительно по меркам силы. От этого зависело его уважение, симпатия и готовность иметь или не иметь дело с конкретным человеком.
Шахров к своим пятидесяти трем годам достиг в жизни всех поставленных целей. У него были деньги, влияние, солидное дело, прочное общественное положение, достаток и комфорт. Казалось бы, наступило время истинного блаженства, счастья и довольства, к которым он стремился. Отсутствие семьи Шахрова не волновало и не расстраивало. Это соответствовало его жизненным планам и принципам. Связывать себя пусть даже на недолгий срок с женщиной он не собирался.
Итак, все само шло в руки, вложения приносили дивиденды, все складывалось благоприятно. Кроме одного: желанное блаженство почему-то не наступало. Более того, горячий, трепетный интерес к жизни начал угасать. Как будто сокровищница, в которую он привык наведываться, оскудела.