Он сжал упругий холмик одной рукой, вторая неторопливо ползла все ниже, гладя, дотрагиваясь, пока не отыскала ее женское естество, горячее, почти обжигающее и такое непередаваемо мягкое, что Бен застонал.
Джеки подставила губы, ожидая поцелуя, а Бен был только рад приникнуть к ним. Он ощущал вкус ее нараставшего желания, пока его пальцы продолжали ласкать ее. Она так естественно шевельнула бедрами, словно насаживая себя на эти длинные пальцы. Его язык легко скользнул во влажную пещерку ее рта, а пальцы одновременно проникли в сомкнутые створки розовой раковины, начали ласкать и гладить нежную плоть.
Джеки вскрикнула, вздрогнув и непроизвольно поднимая бедра, и Алан понял, что, какой бы настойчивой ни была его собственная потребность, он сможет держать себя в руках. Он целовал ее груди, чувствуя ответную дрожь.
Когда он начал сосать и покусывать ее сосок, Джеки показалось, что больше она не в силах выдержать, — слишком сильными, слишком напряженными и острыми были новые для нее ощущения.
Она снова вскрикнула, но его пальцы неумолимо продолжали ласкать ее, двигаясь теперь более ритмично, проникая глубже, и она поднималась и опускалась вместе с ними, стараясь без слов показать Бену, чего она хочет. Когда ее тело выгнулось в отчаянной мольбе, когда сладостная боль пронзила ее, Джеки громко вскрикнула, затерявшись в океане наслаждения, не пытаясь вынырнуть на твердую сушу, уносимая волнами экстаза.
Алан не сводил взгляда с содрогающейся в конвульсиях Джеки, впитывая каждое движение, смену выражений на ее лице, чувствуя ее освобождение как свое собственное. Она выглядела такой потрясенной. Ошеломленной.
Когда наконец неистовые судороги стихли, Алан приподнялся и без единого слова, без предупреждения вонзился в нее сильным, мощным рывком. И когда он проник глубоко в ее лоно, когда она приняла его в нежную, теплую и тесную расщелину, Бен оперся на локти, держась на весу. Ее кожа была чуть влажной, и он с наслаждением втянул ноздрями воздух, почти клубящийся вокруг него, горьковатый запах пота и плотской любви.
Он задрожал, закрыв глаза, пытаясь противостоять напору невероятных ощущений, которые она будила в нем. Она была такой тесной и маленькой, и… Он охнул, отчаянно пытаясь опомниться, взять себя в руки, но было уже поздно, слишком поздно. Он хотел попытаться снова подарить ей блаженство, унести с собой в счастливые выси, ведомые лишь одним любовникам, но почувствовал, как напрягается, вздрагивая, набухшая плоть, как он сам рассыпается на миллионы звездных осколков, теряя остатки разума.