Вы не глядите, что они молоды,— мои ребята взялись за оружие не по призыву военкомата, а по призыву сердца!
Полевой еще заметнее повеселел, узнав от нас, что командир п.много не очень грозного десанта орденоносец, участник зимне го разгрома немцев под Москвой. Лицо у Полевого некрасивое, все в складках и морщинах, темное, с несбриваемой черной щетиной на щеках, а глаза умные, проницательные. С жадным интересом, нетерпеливо слушал он наши рассказы о Большой земле. Кухарченко, сияя орденом, живописал свои подвиги, и по словам его выходило, что он да еще генерал Рокоссовский — главные герои разгрома немцев под Москвой.
— У нас теперь больше людей,— сказал я Лешке-атаману, чем было у Робина Гуда! У него было вначале всего две дюжины...
Но Лешка-атаман не слыхивал про героя Шервудского леса.
Наши новые знакомые предложили немедленно разбить общий лагерь. Самое удобное место для лагеря, заявил Аксеныч, на Городище.
-Деревня? — удивился Самсонов.
-Да нет, место такое в лесу.
— -Как же! Место нам знакомое,— улыбнулся Гаврюхин, — Дет двадцать с лишком назад, когда мы на кайзеровских немцев ходили, стоял в
Городище наш Могилевский партизанский отряд!
— Совсем другими глазами посмотрели мы на Гаврюхина, а Надя подтолкнула локтем Щелкунова и съязвила:
— Вот тебе и лаптежники!
До Городища шли точно свадебным шествием, в приподнятом настроении. Кто-то из курпоченковцев даже наигрывал тихонько на неизвестно откуда взявшейся гармошке, а лес кругом замолк, замер, изумленный, испуганный этой дерзостью — переборами партизанской гармони в фашистском тылу.
1
— Ну и глухомань! — сказал Кухарченко, ступив на Городище. — Комары нас в этой дыре живьем съедят.
Но после рассказа Аксеныча я увидел Городище совсем другими глазами. Картину дорисовало мое пылкое воображение.
Городище затерялось в стороне от человеческого жилья и больших дорог, в вековой дреме, в самом сердце Хачинского леса. Природа оторочила невысокий холм, увенчанный могучим, в три обхвата дубом, валом непролазных кустарников, сплошным частоколом высокого краснолесья, проложила сквозь спутанные дебри у подножья лесной крепости обмелевший ручей с топкими, неверными берегами. И человек воспользовался этим даром природы: в незапамятные времена насыпал он вал вокруг холма, вырыл ров вокруг. Века почти совсем стерли и вал и ров. Человек приходил и уходил из Городища, оставлял после себя едва заметные следы, уничтожаемые временем, дождем и ветром,— еле видные в густой траве стежки, полусгнившие колья и рыжий лапник рухнувшего шалаша, обгорелые поленья и черную плешину на месте давно погасшего костра, осыпавшиеся, заросшие чертополохом землянки.