* * *
Свет дня преломляется в струящейся с неба, сотканной, словно из шелковых нитей, ткани дождя. Время, когда ушедшая зима напоминает о себе разбросанными вещами, а вошедшая в квартиру весна настолько хила и беспомощна, что нет сил у нее навести порядок. Редкий случай увидеть столько кусков льда вне бокалов. Время чувственного двоевластия, когда ничего нельзя принимать бесспорно. Хочется выпить. И не хочется.
Он уже десять минут стоял на середине моста, держал трубку и произносил ничего не значащие слова. Разговор ни о чем. Он говорил, спрашивал, потом замолкал, потому что наступала ее очередь говорить. Так принято. Говорила она – он принимал вопрос, на мгновение сосредотачивался, пытаясь понять, к чему он и в чем его смысл, а потом отвечал. Не очень точно и совсем не оригинально.
Собственно, не затем шел он четверть часа по мосту, чтобы говорить о событиях, обсудить которые можно на диване. Бросив свою машину у самого въезда на Кольцо, он поднял воротник куртки и машинально сжал рукой трубку в кармане. Перебежал через дорогу, притянув несколько плевков луж из-под колес, закурил и, уже никуда не торопясь, направился по тротуару по растворяющейся в гари идеальной прямой.
– Сумасшедший день сегодня. Весь день на ногах, а потому ни капли правды вокруг… Я хотел сказать тебе кое-что. Но не знаю, придется ли это к месту и ко времени… Кира, ты видела когда-нибудь, как солнце пьет облака? – неожиданно спросил Гриша, перегибаясь через перила моста. – Как опускается с зенита, перегорев и мучаясь от жажды, и – пьет? Вчера я застал его врасплох. Кажется, оно не было расположено к моему появлению, а потому не очень-то и обрадовалось. Ушло за тучу и еще долго хранило обиду. Я сидел на лавочке в парке и, раскинув руки, смотрел в обнищавшие кроны кленов. Так ты не видела, как солнце пьет облака?..
Она слушает его, она молчит. И он пришел бы в ужас, услышав сейчас в трубке рассудительную речь ее. То, что он говорит, не требует дополнений, и, слава богу, она понимает это…
– Сейчас подумал… Получи я известие, что ты неподалеку, бросился бы сломя голову в это место. К черту все… Купил бы по дороге букет белых тюльпанов и вошел бы в нашу квартиру. Швырнул бы тюльпаны мимо тебя в комнату, взял бы тебя на руки и понес, ступая по цветам…
Наверное, ты удивлена, – пробормотал он. – Дождь на улице, шум в трубке… не лучшая это минута для выслушивания подобных речей… Лучше бы, конечно, выглядело это за столиком в ресторане или просто при свечах в квартире… Но я не могу больше носить в себе это. Я слишком долго ждал, чтобы ждать еще… Я видел, как солнце пьет облако, и в этот момент, когда думал о тебе, слышал, как трескается почка на вербе. И даже пальцы мои от этого треска стали липкими. Я должен был сказать это тебе давно, но мне всегда казалось, что рано. И сейчас я прошел полкилометра над водой, чтобы остаться одному. Вокруг только шум машин и свист ветра. Я больше не могу ждать. Я люблю тебя, и если обидел, прости. Ведь ничему не подвластно то, что я к тебе чувствую.