Когда бы приволокли его сюда за прелюбодеяния, он написал бы несколько сот явок с повинной. Признал бы грех, взяв в качестве защиты лишь принцип его первородности. И смирно понес бы заслуженное наказание. Но его привезли в качестве злодея, решившего подорвать если не экономическую безопасность страны, то благоденствие менеджера Павла. При этом гаденыш сам настаивал на передаче денег, да только кто в это поверит, если на задержание потрачено столько сил и средств. Одних цифр в видеокамере гига на два набралось.
Все эти штучки Гриша знал. Раз пять его закрывали. Но не за кражу, не за разбой и прочие премерзости, а за хулиганство мелкое и по наводке разъяренных папиков. Привели, сняли ремень, вывернули карманы (прощай, «Парламент»! – почти по Хемингуэю), отняли документы и завели в камеру.
Запах грязных прелых носков и перегара. Через несколько секунд глаза привыкли с полумраку, и он увидел две скамьи, на которых спали два мрачных типа. Одного Гриша спихнул на пол и сел так, чтобы не касаться спиной стены. Если привалиться, через минуту вся живность, обитающая в камере – клопы и им подобные кровососущие, – заберется через воротник под одежду. И начнется… А у него аллергия на эту гнусь. Он сразу покрывается опухолями, переходящими впоследствии в багровые синяки. И чешется, как педикулезный. «Отек Квинке» называется.
Через час вывели. Новой полиции необходим показатель раскрываемости. Без лоха жизнь плоха – и вот он у них.
Молоденький мальчик в черной маске – на кой черт он в маске в здании ходит? – приказал идти впереди него, и задержанный пошел. Время от времени Гриша, как олимпийский конь, выполнял приказы: «направо», «налево», «стой». По дороге конвоир в маске решил развлечь его разговором:
– Если дернешься в сторону, я тебе шею сверну.
У Гриши есть все основания полагать, что если бы он собрался это сделать, то Гриша убил бы его, не сходя с места. Но говорить этого не стал. Он сказал другое:
– Зачем мне в узком коридоре дергаться в сторону?
Этот вопрос поставил любителя карнавалов в затруднительное положение.
– Я вообще сказал.
Последняя команда «стой» прозвучала у кабинета с табличкой «222». Видимо, здесь разобщают организованные преступные банды чиркашей на МКАД.
Фамилия, имя, отчество. Таких, как вы, мы сажаем.
– Адвоката мне, – сказал Гриша.
И тут выяснилось, что на конце они адвокатов крутили.
– Так вы педерасты?
Ухнула печень. Больно. Дышать вообще нельзя. С Гришиным холециститом от регулярного употребления «Доширака» последние полгода одинокой жизни. Просто беда с этой печенью.