Мы выпили немало пива, стрелки часов подбирались к десяти. До двенадцати мне необходимо вернуться на вокзал S-Bahn на Фридрих-штрассе. Ровно в полночь заканчивалась моя восточногерманская виза, и опоздай я хоть на минуту, могли возникнуть большие неприятности.
– В пригороде есть одно крутое место – бывшее поле боя, – сказал он.
Я рассеянно смотрел на официантку и пропустил его слова мимо ушей.
– Excuse me, – повторил он. – Там эсэсовцы столкнулись с русскими танками в лобовой атаке. Это и стало решающей битвой за Берлин. Бывшая сортировочная станция, но там все осталось без изменений.
Я посмотрел на юношу. Худое лицо. Одет в серый вельветовый пиджак. Сидит, раскинув руки по столу. Пальцы у него длинные и тонкие, никак не похожи на пальцы моряка. Я покачал головой:
– До двенадцати нужно вернуться на вокзал на Фридрих-штрассе. Заканчивается виза.
– А завтра?
– Завтра утром я уезжаю в Нюрнберг, – соврал я. Похоже, юноша несколько расстроился. По его лицу проскользнула еле заметная тень усталости.
– Завтра мы бы могли поехать вместе с моей девчонкой и ее подругой, – сказал он, будто оправдываясь.
– Жаль, но…
Казалось, будто некая холодная рука сжала пучок моих нервов. Как поступить, я не знал. Посреди этого испещренного следами от пуль и снарядов необыкновенного города я чувствовал себя в полном тупике. Но вскоре холодная рука, словно морской отлив, покинула мое тело.
– Однако как вам крепость Германа Геринга? – спросил юноша и слегка улыбнулся. – Никто за сорок лет не смог ее разрушить.
С перекрестка Унтер-дер-Линден и Фридрих-штрассе открывается прекрасный вид на разные достопримечательности города: на севере – вокзал S-Bahn, на юге – КПП «Чарли», на западе – Бранденбургские ворота, на востоке – телебашня.
– Успеете, – сказал мне юноша. – Отсюда до вокзала S-Bahn самое большее – пятнадцать минут медленным шагом. Успеете.
Я посмотрел на часы – четверть двенадцатого.
– Успею, – успокоил я сам себя. И мы пожали на прощанье руки.
– Жаль, что не удалось съездить на сортировочную станцию. Опять же… девчонки.
– Это точно, – ответил я. Хотя… ему-то о чем жалеть?
Направляясь в одиночестве по Фридрих-штрассе на север, я попробовал представить, о чем мог размышлять Герман Геринг весной 1945-го. Но о чем бы ни размышлял реихсмаршал тысячелетней империи, в конечном итоге, об этом не знает никто. Эскадрилья его любимцев – пикирующих бомбардировщиков «Хенкель-117» – словно трупами самой войны, белеет сотнями скелетов по диким степям Украины.
Висячий сад герра W
Впервые меня привели в висячий сад герра W туманным ноябрьским утром.