Боярыня Градислава (крещеная как Мария), в единственном чаде души не чаяла и в результате вырастила из сына настоящего морального урода. В повседневной жизни Димитрием руководило только одно слово – 'хочу', ибо ему ни в чем не было отказа, а на втором месте стояли 'понты', которыми он мерялся с другими представителями новгородской 'золотой молодежи'. Поэтому заморской 'гишпанке' была предназначена роль очередной, дорогой сексуальной игрушки, которой можно было похвастаться перед приятелями.
Малюта, спасая свою шкуру, много чего порассказал о забавах новгородских 'мажоров' и незавидной судьбе похищенных по их приказам девиц. По его словам в Новгороде образовался клуб молодых богатых извращенцев, которые начитались книг о римских оргиях и стали подражать нравам, царившим во времена Калигулы. Для этих целей у этой компании имелась снятая в складчину охотничья усадьба, где юнцы развлекались в стиле 'Синей бороды', ну а Малюта с коллегами подчищал за своими хозяевами следы их преступлений.
Я поинтересовался у пленника будущей судьбой 'гишпанки' и получил ожидаемый ответ. Обычно, после того как боярич с приятелями наиграется и получит свое, недавний предмет вожделения ждала весьма не завидная участь. Скорее всего, Марию припустили бы через охранников, а потом по-тихому удавили где-нибудь на конюшне, а тело утопили в Волхове.
Помимо личных поручений княжича Малюта выполнял у боярского воеводы по прозвищу Тур всю грязную работу подобного рода и находился у него в чести и доверии, а поэтому был в курсе многих семейных тайн рода Глазоемцевых. Видимо заплечных дел мастер почувствовал, что пришел час расплаты и вываливал на меня всю грязь, накопившуюся в душе, чтобы хоть как-то потянуть время. Однако я не священник чтобы отпускать грехи всякой сволочи, поэтому слушал исповедь Малюты с плохо скрываемым отвращением.
Полученная в результате допроса информация меня не радовала, так как мы невольно влезли в грязные тайны хозяев Новгорода, от которых лучше держаться как можно дальше. Если наши с Сиротой проделки выплывут на белый свет, то не сносить нам головы. Правда, я не особо испугался, так как 'снявши голову, по волосам не плачут', а жить в постоянном страхе невозможно, да и глупо.
Расправившись с Малютой и его приятелем, мы с Павлом решили не мародерствовать и не соблазнились вещами покойников. Конечно, серебро из кошельков мы вытрясли, но остальные трофеи похоронили вместе с хозяевами, уж очень приметными оказались оружие и доспехи. Лошадей тоже пришлось бросить, сняв с них предварительно седла и сбрую. Конечно, кони наверняка попытаются вернуться в свою конюшню, и по правилам следовало их убить, но животные, ни в чем не виноваты и у меня просто не поднялась рука. Конечно, я поступил глупо, но будем надеяться, что на бесхозную скотину кто-то позарится и умыкнет бесхозное имущество, а это собьет расследование с нашего следа. Пропавших дружинников наверняка станут искать, но в первую очередь грешить будут на известных врагов Малюты, а рыльце у него в пушку. Если сбросить со счетов свойственную людям в подобных ситуациях паранойю, то мы с Сиротой в этом деле не засветились, а поэтому находимся в самом конце списка подозреваемых.