Народ сам собой раздавался в стороны, уступая дорогу человеку в воинском облачении, закованному в кольчугу, усиленную стальными пластинами. За спиной у него покоился круглый щит и ножны с полуторником, на сгибе левой руки на ремнях висел странной формы шлем с полумаской. Несмотря на то что двигался он медленно, в движениях чувствовалась сила тренированного бойца. Он не выделялся особой статью, но этого и не требовалось для того, чтобы люди сами подавались в стороны, давая ему проход. Каждый безошибочно чувствовал, что идет человек, решивший встать на сторону подсудимого. И это было самым удивительным, потому что все были уверены в том, что такого человека не найдется.
Андрей молча остановился перед помостом, просунув большие пальцы за пояс и склонив голову набок, посмотрел на священника, в настоящий момент – подсудимого. Старик смотрел на него открыто и прямо, в его взгляде чувствовалась вера и в то же время начисто отсутствовал фанатизм. Его взгляд был взглядом умного человека, знающего себе цену и уверенного в своей правоте.
Был в училище у Андрея командир роты, который любил говаривать, что устав – это не догма, а руководство к действию. Он был майором и раньше командовал батальоном, а значит, имел богатый жизненный и служебный опыт – стало быть, знал, о чем говорил. Он много рассказывал, приводя примеры из своей службы, и впоследствии Новак на своем опыте убедился в правоте своего командира по очень многим вопросам.
Вот и сейчас, глядя в глаза старика-священника, он видел, что тот верует – и верует искренне, но он не воспринимает писание как догму, а именно как руководство к действию. Двигаясь через толпу, Андрей еще сомневался, стоит ли ввязываться в это дело; он решил посмотреть, как будет его убеждать старик, а уже потом принять окончательное решение. Но тот просто смотрел ему в глаза и молчал. И именно это убедило Андрея в правильности того, что он делает.
Не зная, как начать и что говорить, но чувствуя, что, представ перед этими людьми, он должен что-то сказать, Андрей заговорил и сам удивился тому, как спокойно и размеренно звучит его голос – ни волнения, ни страха он почему-то не чувствовал.
– Меня зовут Андрэ Новак. Я не воин, не рыцарь. Вы звали, падре, – я пришел. И да поможет мне Бог.
– Ты знаком с братом Патриком? – Было видно, что инквизитор с усилием над собой называет подсудимого братом, но иначе обращаться к старику он не мог: вина того не доказана, пока не свершится Божий суд.
Андрей посмотрел в глаза инквизитору и увидел именно то, что и ожидал увидеть. В глазах поборника веры горел фанатичный огонь, которого никогда и ни с чем не спутаешь, а еще в его взгляде читались злоба и уверенность в своей непогрешимости и праве судить других, и… Право распоряжаться, нет, даже повелевать. А еще этот взгляд был взглядом очень умного человека. Загляни он в эти глаза в другой раз – и мороз пробежал бы по спине, а под ложечкой засосало бы от подступающего страха. Но в этот раз почему-то все было иначе. Ну не боялся он. Должен был бояться, просто обязан, ведь всегда боялся – ан нет, страха не было.