— Ее муж, человек достойный, образованный, рассудительный, хорош собою, перестал обращать на жену внимание. На людях он был предупредителен и даже заботлив, но, возвращаясь домой, забывал о ней вовсе. Так продолжалось несколько месяцев, год. Потом в обществе поползли слухи. Утверждали, что он увлечен другой. Говорили далее, будто бы виновата прежде всего она. Будто бы муж не может простить ей короткого романа в начале семейной жизни.
— Роман был?
— Ах, Сергей Александрович, ну кто же может знать такие подробности! Были слухи. Рассказывали, будто бы свекор дамы выказал ей на людях неодобрение. Якобы дочь ее оказалась брюнеткой, когда родители оба были блондины. Девочка вскоре скончалась, а подозрения, увы, сохранились. И муж стал поглядывать на сторону. Наконец, дело дошло до того, что с женой он общался только на людях. Брак их сделался номинальным.
— Они были молоды?
— Едва ли перешли на четвертый десяток.
— Очень неосторожно.
— Я рада, что вы меня понимаете. Они, точнее, он попробовал выставить природу за дверь, она, как говорит поговорка, тут же вернулась через окно. И, как вы скоро увидите, в буквальнейшем смысле. На одном балу дама встретила красивейшего мужчину — офицера одного из гвардейских полков.
— В столице должно было быть много импозантных гвардейцев.
— Сейчас — да. В то время гвардия находилась в походе. А молодой человек, один из немногих, был оставлен в казарме. Он был представлен, они прошли круг в мазурке, они разговаривали, он влюбился. Сначала молча. Потом начались страстные взгляды, после стали порхать записки. Наконец, он добился свидания. Оказалось, что она полюбила его с первой же встречи. Год они были счастливы.
— Год? Невероятный отрезок для человеческой жизни. Обычно мы запоминаем час, даже минуты. Тут же — триста шестьдесят пять дней счастья!
— Не уверена, что их было даже двести девяносто один. Но только лишь выдавался удобный случай, скажем, луна пряталась за свинцовые петербургские тучи, офицер, ловкий и сильный молодой человек, поднимался по веревочной лестнице…
— Вместе с природой!
Софья Александровна утвердительно кивнула, и Новицкому даже показалось, что она улыбается. Во всяком случае, ужас, охвативший ее у театра, кажется, рассеялся вместе с рассказом.
— Проникал в окно и оставался у любимой женщины два-три часа. В остальное время любовники упивались прошедшим и грезили будущим.
— А служба? Дом? Муж, родные, командиры и сослуживцы?
— Полк, я сказала вам, был в походе, на той, несчастливой первой польской войне. Муж… он тоже был в армии. Словом, все шло хорошо, пока — следы счастья не сделались всем слишком заметны.