— Ваш брат интересовался археологией? — спросила сестра Роберта.
— Похоже на то, — подтвердил Томас. — Кажется, Эд работал над книгой о раннехристианских символах, но я не могу сказать, зачем он бывал здесь.
— В Помпеях есть очень интересные свидетельства жизни христианской общины, — сказала монахиня, и ее лицо вновь озарилось. — Только подумайте! Меньше чем через пятьдесят лет после смерти нашего Господа здесь уже собирались люди, поклонявшиеся ему.
Томас никак не мог предположить, что уже в 79 году нашей эры в этом городе могли жить христиане, и высказал свои сомнения вслух.
— Тут есть один дом, — ответила сестра Роберта. — Он закрыт для широкой публики. На его стене высечена надпись, так называемый магический квадрат, состоящий из пяти латинских слов, расположенных строчками одна под другой так, что по горизонтали и по вертикали они читаются одинаково.
— Каков же их смысл?
— Главное не в том, что означают эти слова, — сказала монахиня. — Они образуют своего рода анаграмму. Буквы расположены вот так.
Присев на корточки на треугольной площади в тени деревьев, она подобрала палочку и нацарапала на земле:
Томас задумался. У него были достаточные познания в латыни, чтобы узнать два ключевых слова, из которых состоял крест: «Pater noster». «Наш отец».
— Эти слова являются началом молитвы «Отче наш», — объяснила монахиня, обозначая буквами «А» и «О» греческие альфу и омегу, начало и конец, символизирующие Иисуса. — Вот так первые христиане тайно сообщали друг другу о своей вере.
Томас сомневался. Он скептически относился к литературным кодам, сводящим сложные, многозначные понятия к простым зашифрованным словам. Подобный подход привлекал некоторых его учеников, и Томас из кожи лез вон, чтобы отучить их от этого. «Литература является сложной и многообразной в своих значениях», — не переставал повторять он. Однако нельзя было отрицать то, что верующие, особенно те, кто исповедовал религии, подвергавшиеся гонениям, использовали тайные символы, призванные иметь «правильное» прочтение. Быть может, именно это и привлекало его брата. Несмотря на пылкий энтузиазм сестры Роберты, Томас считал подобный подход чересчур упрощенным.
Они направились к театрам. Найт ожидал увидеть что-то вроде Колизея, однако скромный помпейский эквивалент римского гиганта размещался на северо-западной окраине, у самых городских стен. Посетители никак не могли успеть увидеть все до закрытия комплекса. Те два театра, которые они осмотрели, произвели на Томаса впечатление. Эти сооружения по-прежнему можно было использовать по назначению, одно большое, просторное, вмещающее где-то тысяч пять зрителей, другое в четыре раза меньше. Томас поднялся на самые верхние ряды каменных скамей и просидел там пять долгих минут, наслаждаясь зрелищем сцены, выложенной белыми мраморными плитами, и раскинувшегося вокруг города. Ему нравилась интимность этого места, куда добирался мало кто из туристов, особенно в столь поздний час. Однако чем дольше Найт сидел, тем чаще к нему возвращалась мысль о том, что он сам не знает, что ищет. Лучше всего, наверное, рассматривать эту поездку как своеобразное прощание с братом.