– Примерно так,– не полез в детали я.
Уже перед уходом Гурко задумчиво сказал:
– А ведь среди лиц, которых вы… э-э… оберегаете…
– Приберегаю,– уточнил я.
– …есть не только землевладельцы. И, как я сейчас начал подозревать, не только российские подданные.
– Рад, что вы затронули этот вопрос,– кивнул я.– Мне кажется, он требует вдумчивого обсуждения и хорошей подготовки. Прошу вас передать Петру Аркадьевичу мою просьбу о личной встрече по этой теме. Не сегодня и не завтра, пусть подготовится, дело непростое.
Дело действительно было очень непростое. Еще до войны мы начали собирать досье практически на всех иностранных предпринимателей в России. Они были условно разделены на три группы. Полезные – это те, сотрудничество с которыми приносит и будет приносить явную пользу. Сомнительные – это те, чья деятельность приносила не только пользу, но и ущерб в той или иной форме. А кто такие вредные – я думаю, и так ясно. Материал на большинство из них даже не пришлось фабриковать – они и сами нарушали закон с хорошим размахом. В порядке предварительной подготовки Гоша уже несколько раз вставлял в свои речи пассажи о том, что перед законом, который превыше всего, должны быть равны все, независимо от происхождения и положения. Слово «подданство» он пока не употреблял, дабы никого не спугнуть. Ибо ближайшими кандидатами на приведение их деятельности в соответствие с законодательством были люди, ссора с которыми требовала очень хорошей подготовки – потому как планировалась национализация бакинских нефтепромыслов. Следующим на очереди был Донбасс. И начинать такие дела можно было только при полном взаимопонимании с премьер-министром.
Разумеется, это никак не могло быть одномоментной разовой акцией – в подобном случае провал был бы гарантирован задолго до начала. Тут требовалась сугубая постепенность…
Всю российскую нефть контролировали четыре группировки. Самой мощной была нефтяная империя Нобелей. В затылок им дышали Ротшильды. На третьем месте, судорожно мечась между обладателями двух первых, изворачивался Манташев. Грозненские прииски его высочества, а ныне величества, стояли в стороне и работали не на экспорт, а на внутренний рынок, но зато практически монопольно. После долгих дебатов в качестве первой жертвы нами были выбраны Ротшильды. Это обеспечивало нам благожелательную поддержку со стороны Нобелей и, как дополнительный бонус, возможность в случае победы наложить лапу еще и на большую часть манташевских предприятий. Причем акция должна быть представлена не как часть долговременной государственной политики, а просто как конфликт Найденова с Ротшильдами. Французский отдел Танечкиной службы уже давно разработал несколько вариантов, якобы объясняющих, с чего это вдруг Найденов покатил бочку на бедных евреев с красным щитом – «Ротшильд» было изначально не фамилией, а прозвищем, образованным от герба.