— А если боярин выкуп возьмёт, а скоморохов не отпустит? — спросил Петруха.
— Так боярину же худо и будет, — усмехнулся Рыжии. — Дурная слава про него пойдёт. Уж никто ему никогда никакого выкупа не принесёт. Да и зачем ему скоморохи в яме? Деньги в мошне нужней… А то, случаем, такая ватага подберётся, что и красного петуха ему в дом подпустит. Он про это не хуже нашего знает.
— Если уж ты до самого боярина доберёшься — дело сделано, — подтвердил Потихоня. — Только ему самому в руки передашь выкуп, уразумел?
— Уразумел, — вздохнул Петруха.
Очень не хотелось мальцу уходить от товарищей, одному бродить по дорогам и городам. Не так-то уж весело, когда рядом нет друзей. Недаром на Руси говорят: друга иметь — не убыток.
Потихоня ножом ловко поддел бок своей дубинки, не заметная для глаза затычка выпала, обнаружилось хитро устроенное дупло. В дупле, как яичко в гнезде, лежал холщовый мешочек.
Грек взял мешочек из рук атамана, высыпал его содержимое в свою широкополую шляпу.
Золотые монеты тускло заискрились в лучах солнца.
Скоморохи сгрудились над шляпой. Потихоня начал пересчитывать золото.
— Сорок монет и две половинки!
— Верно! — сказал Фомка. — А одна из этих половинок когда-то моей была.
И он вздохнул мечтательно.
Скоморохи примолкли, задумались. Сколько в этих сорока монетах и двух половинках труда и горя, дорог и бед!
Сколько раз нужно спеть и сплясать, с медведем побороться и на руках походить, чтобы не то что половинку или осьмушку, а грош медный заработать!
Сколько нужно вынести унижений и побоев, сколько опасностей преодолеть, сколько времени потратить, чтобы заработать себе на пропитание ломаный грош!
Сорок золотых монет и две половинки! Да на такие деньги любой из скоморохов мог спокойно прожить до старости, прожить в тепле, в сытости, в довольстве…
Но если товарищ в беде — о себе не думай.
Если товарища нужно выручать — отдай последнее.
Если товарищу плохо — тебе не может быть покоя.
— Положи, Петька, деньга в мой пояс, — сказал Грек, — так будет легчее их прятать…
Тощий фокусник снял с себя пояс, и Петруха одну за одной опустил в него монеты.
Пояс потолстел, как уж, наглотавшийся лягушек. Его пришлось заматывать вокруг Петрухи в два раза, — несмотря на свою худобу, Грек оказался вдвое шире маленького скомороха.
Всё, что могло выдать в Петрухе скомороха, у него отобрали.
Растолковали дорогу, надавали советов.
— В монастыре поживи недельку-другую, отдохни, — сказал Рыжий. — А мы погоню уведём подале. Опять же из монастыря обозы идут — авось оказию сыщешь, подвезут тебя.
— А ежели Петрухе надобность будет представить что-нибудь? — спросил Фролка. — Может, гудок мой ему дать?