— Не читал, — гордо сказал я. — И боюсь, читать не буду.
Так я и ушёл.
Ушёл, собственно, недалеко, потому что рядом в лаборатории Кравец о чём-то спорил с Базэном.
Потом Базэн махнул рукой и ушёл.
Кравец заскучал, прихватил английский словарь с полки и тоже исчез.
Но на смену им в помещение ввалилась толпа прекрасных украинцев.
Арамис подружился с ними с моей подачи, и теперь они пришли все вместе и радостно орали над какой-то очень длинной распечаткой.
Когда я прислушался, оказалось, что они говорят уже не о науке — Арамис явно острил, разговаривая о чём-то с высоким украинцем. Это был именно тот украинец, который так горячился, говоря о политике в коридоре.
— Черт, я уже путаю все к старости. Ганнибал победил Аттиллу или наоборот? — спросил, смеясь, Арамис.
— Ганнибал-лектор. Он не мог никого победить. Он мирный преподаватель, — отвечал, улыбаясь, украинец.
— Ганнибалов вообще было много — пока они друг друга не съели!
— Ганнибализм. Хоть имя дико.
Я присоединился к ним, мы сели в баре и стремительно напились.
Это только так кажется, что в нашем «Пилове» обстановка чопорная и аристократическая. Выпивается тут не меньше, наверное, а больше. Причём если считать финансовый эквивалент, то раз в сто больше.
А когда люди напиваются, то им важно пофилософствовать. Без этого у нас нельзя. Всё врут, что сталкеры — сухари, в любви мы Эйнштейны… Хорошо ещё петь перестали, а то русские, украинцы и белорусы, вспомнив былое, начинали исполнять такое, что русский шансон в баре «Сталкер», казался вечером в Ла Скала. А Ла Скала, как говорят нам путешественники в телевизоре, это такой чудесный театр, в котором пафоса больше, чем красного плюша и золота, и человек, которому воткнули на сцене перо в живот, ещё полчаса поёт и страдает, вместо того чтобы сразу помереть.
Конечно, время от времени в пьяном бреду у меня возникали странные желания.
Я представлял себе, что я попрошу у Монолита, если судьба приведёт меня к настоящему Исполнителю Желаний.
Я себе представил, как тысячи сталкеров будто дети выходят на закате в Зону. Я представил, что это нечто вроде игры и они просто играют в Зону. Тысячи сталкеров, которые играют во взрослую игру, сам смысл которой им непонятен. Вернее, это Зона играет с ними, а никто ничего не понимает, кроме меня. А я стою на самом краю Периметра, понимаешь? И моё дело — указать этим дурачкам направление движения, чтобы они вышли, перестали играть в эти чужие игры.
Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и останавливаю их, чтобы они не оступились. Вот и вся работа — не знаю, есть, наверное, занятия много лучшие, но это единственное, чего я всё время хотел. Вот что бы я просил у Монолита, или как его там, в зависимости от веры. Я тоже дурак, да?