– Я желаю и дальше оставаться в курсе событий. Ты хочешь генератор? Ты его получишь. Но я сама займусь разработкой.
– Не смеши меня. Речь идет о серьезном механизме. Это тебе не какая-нибудь зверушка.
– Мне не впервой осваивать новую профессию. К тому же, признай, в серьезных механизмах ты понимаешь еще меньше моего. Если ты обеспечишь мне лабораторию и группу преданных ученых, я смогу сама контролировать процесс разработки и прослежу, чтобы каждый сотрудник получил ровно столько информации, сколько необходимо для его участка работы – не больше. Тебе в любом случае понадобится кто-то, кто сможет проконтролировать весь процесс. И лучше этим кем-то стану я – так тебе больше не придется никого посвящать в наши тайны, – она аккуратно сняла его ладонь со своего плеча, – Дядюшка Тейт, я на твоей стороне. Ведь я твоя крошка Зали, помнишь?
Утром семнадцатого апреля две тысячи двадцать восьмого года страшная новость облетела весь Кинчен: внезапно оборвалась жизнь одного из аж-сулов. У некоторых странников эта новость вызвала радость – дракон тирании, наконец, лишился одной из своих голов. Но основная часть земной колонии все же скорбела о вожде и облачилась в траур.
Но кое-кто узнал о происшествии раньше других.
Около шести утра, когда солнечные лучи только начинали облизывать горизонт, Тетй переступил порог своего дома. Он даже не успел снять сапоги, когда зазвонил портативный коммуникатор.
– Самое время, – пробормотал советник и включил микрофон, – Да, я слушаю, – сказал он сонно.
– Экстренная ситуация, – сказал Келгани, опустив приветствия. – Необходимо твое присутствие.
– Это не может подождать до утра?
– Ты мне нужен прямо сейчас.
– Встречаемся в твоем кабинете?
– Нет, – сказал Келгани и назвал адрес, – Приезжай как можно скорее.
Тейт знал, где находится названный аж-сулом дом. «Опять придется тащиться через весь город», – с тоской подумал он и отправился на кухню выпить кофе, чтобы не прибыть под адресу подозрительно быстро.
Через полчаса он был на месте. Парадные ворота были распахнуты, и он вошел во двор пригородного особняка. На газоне слева от крыльца грациозно замерла в неестественной позе статуя в виде обнаженной странницы – застывшее в камне сладострастие. «Да, Уочит любит такие штуки, – подумал Тейт, бросив взгляд на изваяние, и тут же себя поправил, – Любил; он любил такие штуки. Вряд ли Кинбакаб сообщит об этом в своей речи».
Стучать в дверь не было нужды, она тоже оказалась открыта. Тейт вошел.
– Есть кто живой? – позвал он, улыбнувшись своей остроте.
– Тейт, входи, – отозвался Келгани из комнаты в конце коридора, где располагалась спальня Уочита.