— Я не могу согласиться на твои условия.
— Цена слишком высока?
— Да, слишком. Я не хочу продавать себя даже ради этого документа.
Дрю стоял перед ней, сложив руки на груди.
— Продавать — грубое слово.
Она с возмущением взглянула на него.
— А я так не думаю. Но если ты установишь денежную компенсацию, мы сможем договориться.
— Деньги? — Он потер подбородок. — А это идея. И какую сумму ты предлагаешь?
Она облизнула губы, чем привлекла к ним его внимание.
— Не знаю, я как-то не думала об этом. Я надеялась, что чувство патриотизма подскажет тебе, как поступить.
— Мой патриотизм не продается. Так сколько может стоить наследство моей семьи?
— Дрю, этот документ — нечто большее, чем наследство. Это историческая реликвия.
— Ты не умеешь торговаться. Не в твоих интересах напоминать мне, какую ценность он представляет.
Вздохнув, она ответила:
— Я знаю, но однажды я тебя обманула и очень жалею об этом. На этот раз, когда я уеду, я хочу, чтобы ни ты, ни я не жалели ни о чем…
— Я не продам Декларацию о независимости ни за какие деньги. Это было бы неправильно. — Он зачерпнул ложкой немного жидкости и потрогал ее пальцами, проверяя наварис-тость. Почти готова. — Я также не буду больше настаивать на условиях, которые предлагал раньше, хотя соблазн велик.
Ханна смотрела на него недоверчиво. «Какая она все-таки красивая», — подумал Дрю. Он понимал: Ханна пытается угадать, что кроется за его словами.
— Ты не требуешь никаких отношений между нами?
— Вот именно.
— Но и не отдашь Декларацию просто так.
— Не могу. Наследство все-таки. Я должен помнить о своих предках. Это дело чести Кореллов.
Было очевидно, что его поведение озадачило Ханну. Дрю поднес ложку с ухой ко рту больше для того, чтобы скрыть усмешку.
— Охраняя семейные традиции, я не могу ни отдать, ни продать документ. Остается третий вариант — пари.
Ханна как раз собиралась добавить в котелок немного лука, но от удивления уронила луковицу на пол.
— О чем ты?
— В нашей семье было много игроков, Ханна. Кореллы славились умением заключать пари.
— Я думала, твои предки были пиратами.
— Это по материнской линии. Кореллы с незапамятных времен были игроками.
— Ты хочешь поставить на кон Декларацию? — Ханна в ужасе покачала головой. — Какую игру ты затеял? Какие будут ставки? Твоя реликвия против моей добродетели? Если ты скажешь это, Корелл, я найду еще одну рыбину, чтобы отхлестать тебя по щекам.
Не в состоянии больше сдерживаться, Дрю рассмеялся:
— Ханна, Ханна. Ты плохо обо мне думаешь. Я же сказал тебе, что уже не настаиваю на прежних условиях. Нет, я не стану покушаться на твою добродетель.