Тара испанского короля оказалась сделанной наподобие матрешки, то есть из паланкина были извлечены нормального размера носилки с балдахином, которые и потащили в помещение всего четыре человека. Под клинику было выделено три средних размеров зала Апостольского дворца, располагавшегося на той же площади.
По моему требованию все провожающие были отсечены еще на входе, причем не обошлось без небольшого скандала. Жена короля, Мария-Анна Пфальц-Нойбургская, желала непременно видеть, что будут делать с ее супругом! Причем она заявляла о своих правах удивительно визгливым и противным голосом, да и внешность имела на редкость склочную, так что я, где-то с минутку послушав ее вопли, доверительно заявил папе о недопустимости подобных притязаний. Понтифик меня поддержал, и стервозную бабу оттерли.
Посреди зала, где должно было начаться лечение, уже стояла роскошная кровать без крыши и с чистейшими простынями, на которую и был сгружен пациент. После чего носильщики удалились, и остались только действующие лица, то есть мы с Карлосом и по одному человеку от каждой заинтересованной стороны. Испанию представлял кардинал Портокарреро, а про всех остальных я уже рассказывал.
В зале повисло напряженное молчание. Однако король был уже в сознании, хотя большую часть пути провалялся чуть ли не в коме. По моим сведениям, два-три дня назад он должен был почувствовать себя чуть лучше, а через две недели и вовсе встать, так что за его жизнь я особо не волновался. Если уж духовнику не удалось залечить его до смерти регулярными экзорцизмами, то мне-то куда с моими скромными умениями и навыками!
Карлос, как я уже говорил, пришел в себя и теперь смотрел на меня с некоторым испугом. Кажется, здешние медики не одевались в белые халаты и уж тем более не перепоясывали их ремнем с открытой кобурой, из которой торчала рукоять парабеллума, но ничего, пусть король помаленьку привыкает.
Иннокентий прочел краткую молитву и перекрестил нас с королем, давая понять, что можно приступать к процедурам.
– Все в порядке, ваше величество, – как мог ласково сказал я по-испански, – главное, вас довезли сюда живым и, значит, теперь вашей жизни ничто не угрожает. Разумеется, если вы будете точно выполнять все предписания лечащего врача, то есть меня.
Первым делом я померил пациенту температуру и давление. И то и то оказалось слегка пониженным. После чего приподнял ему голову и скормил ложку рыбьего жира, сказав, что данную процедуру следует повторять два раза в день. Затем перевернул Карлс… то есть, тьфу, Карлоса на живот, задрал ночную рубаху, смочил ватку спиртом и продезинфицировал место будущего укола. Сломал шейку первой ампулы, наполнил шприц и под потрясенный вздох замершей аудитории воткнул его в тощую и немытую королевскую задницу.